Юлаев хотел, как можно быстрее избавиться от этого тела. Другие волновали мало: старики, мужчины, не важно, именно этот труп вызывал панический страх. При одном взгляде на неестественно запрокинутую голову, грудь начинали сдавливать тугие тиски удушья. И раньше приходилось видеть мертвецов, как и любому другому человеку. Похороны, телевизор, несчастные случаи, многое в жизни заставляет воочию столкнуться со смертью, но держать в руках труп девушки… Так не должно быть. Умирать могут мужчины на войне, старики от болезней, кто угодно, но не молодые, полные сил и жизненной энергии девушки. Молодость полностью противоречила самому понятию смерти. На секунду показалось, что несут не тело девушки, а его самого, высохшего, с выпавшими зубами и безобразно качающейся в такт шагов головой. Такое вполне может случиться, он не бессмертен, и смерть не делает скидок, она просто хладнокровно выполняет свою работу.
Задумавшись, чуть не споткнулся об тело полной женщины лет пятидесяти, которое двое солдат положили на пол, остановившись передохнуть. Кое-как устояв на ногах и не выронив труп, выругался сквозь зубы и продолжил идти. Возле грузовиков уже стояли несколько пар с телами в руках, ожидая, когда у них заберут ношу. Двое солдат в кузове принимали и аккуратно складывали вдоль бортов высохшие мумии. Когда подошла их очередь, Тимур с напарником передали тело и отошли от грузовика.
— Эта легкая совсем, давай не будем тащить. — Обратился срочник в кузове к своему напарнику.
— Давай, если всех таскать будем, под утро без спины останемся.
Слегка раскачав, солдаты небрежно швырнули труп девушки через весь кузов. Тело с глухим стуком рухнуло на голый метал, и застыло в неестественной позе, словно поломанная марионетка, которую отшвырнул в сторону кукловод. Тимур минуту стоял и смотрел на гору того, что недавно было живыми людьми, пока его не окрикнул сержант. Дальше продолжил работать на полном автомате, таская тела из морга к грузовику без эмоций и чувств.
В расположение вернулись за час до рассвета. ОЗК заставили снять еще до въезда в часть, после этого защитные костюмы закинули в контейнер на кузове ЗИЛа и увезли. Два взвода с мертвенно бледными лицами зашли в казарму и, приняв душ, молча улеглись в койки. Уснуть этой ночью никому не удалось.
25 июня
Наступивший день по степени безумия не уступал прошедшей ночи. Юлаев не успел отойти от погрузки тел, как в казарме начался полный дурдом. Большая часть солдат слегла с температурой, диарей и сильным потоотделением. Как только кто-то жаловался на плохое самочувствие, пара офицеров в ОЗК уводили его. Ближе к полудню из тридцати человек в комнате осталось всего десять. Никто не уснул, не смотря на бессонную ночь. Солдаты пытались добиться хоть какой-то информации от офицеров, но те упорно молчали и продолжали держать в неведении. В обед с улицы раздались крики и автоматные выстрелы, вызвав в расположении переполох. На шум забежали офицеры в защитных костюмах. Долго не церемонясь приложили самого рьяного ботинком.
Тимур нервничал, от постоянного стресса болел желудок и подкатывала тошнота. Пытаясь унять мандраж, то лежал на кровати, то бродил по казарме из стороны в сторону. Понимал, что все встало с ног на голову, но ничего не мог сделать. Душой давно был дома, с родителями, но физически не мог вырваться из части. Армия, о которой так мечтал, превратилась в тюрьму. Вспомнил рассказ дяди, который работал на крупной птицеферме. Эпидемия птичьего гриппа, прошедшая несколько лет назад, зацепила их предприятие, все поголовье птиц подлежали уничтожению. Пернатых заперли в большом помещении и не кормили весь день. Затем подогнали грузовики, с рассыпан тонким слоем по днищам кузовов кормом. Куры бросились к еде, но как только машины забились до отказа, их вывезли за город и, ссыпав в огромную яму, закопали бульдозерами. Вот Тимур сейчас себя чувствовал такой курицей. Осталось дождаться своего грузовика с едой, ямы и бульдозера.
Хотелось курить. Постоянно облизывал и закусывал губу, но последние сигареты кончились еще вчера, а новые взять негде.
После обеда, которого не было, в казарму вошел офицер. Капитан Свердлов, имя не запомнил. Вид у него изможденный. Глаза глубоко запали, белки покрылись сеткой красных сосудов. Стянув с лица медицинскую маску, офицер закурил прямо в казарме. Солдаты замерли в ожидании его слов.
— Так, ребят. Тут полная хрень творится. Пол штаба слегло. Половина оставшихся за то, чтобы распустить вас по домам, половина против. Советую пока сидеть и ждать приказа. — Свердлов прокашлялся, голос его звучал тихо и сипло. — Постараемся отправить вас. Мойте чаще руки, реже выходите на улицу, и вот эту фигню, — офицер указал на маску, — носите, хоть дышать в ней тяжко.
— Товарищ капитан! — Сержант вышел из толпы, натягивая китель на ходу. — А что это за зараза?
— Без понятия. Никто не знает, что это и как передается. Думаю, это вирус. Может биологическое оружие. Вы небо видели? — Свердлов докурил сигарету, затушил об каблук, осмотрелся по сторонам, и не увидев урны, сжал бычок в руке. — Ни черта не знают, а люди мрут.
— Много умерших? — Рядовой Ильясов, сослуживец из Казани, привстал с кровати, и встревоженно посмотрел на офицера.
— Врать не буду, очень много. Я такого за всю жизнь не припомню. Очень много. Только давайте без паники. Вы, как никак, солдаты. Пока ждите приказа. И это… — Капитан обвел взглядом всех в казарме. — Берегите себя.
— А что за выстрелы были? — Сержант озвучил вопрос, который волновал всех.
— Там… — Свердлов на секунду замялся, потом махнул рукой и продолжил. — Смена караула решила дезертировать. Два или три солдата. Разводящие решили помешать. Постреляли. Один двухсотый. Другие вроде целы. Дураки. Теперь в карауле только офицеры. Оружейку закрыли. Так что не повторится.
— Товарищ капитан. — Тимур встал с койки и обратился к старшему по званию. — А сигаретой не угостите.
Офицер молча бросил пачку через всю комнату, и вышел. К Юлаеву тут же подбежали несколько сослуживцев и разобрали почти всю пачку. Себе взял всего две сигареты, одну убрал в тумбочку, с другой подошел к окну. Открыв, закурил, втянув полные легкие, и закрыл глаза. Сигаретный дым приятно прокатился по горлу, наполняя рот горьким вкусом. Рядом встали несколько сослуживцев и так же молча закурили. Все смотрели на небо фиолетового цвета и молчали. Курил медленно, делая маленькие затяжки и по долгу удерживая дым в легких. Оставив половину, осторожно затушил сигарету, и, вернувшись к койке, убрал ее в тумбочку.
Голова отказывалась соображать. Мысли хаотичным роем метались внутри черепной коробки, сбивая друг друга и превращаясь в кашу. Сейчас все солдаты в подвешенном состоянии, но офицер дал хоть какую-то надежду. Немного обрисовалась картина и он знает, чего примерно ждать. Если командование распустит всех по домам, то будет проще. Если же запрут, то надо выбираться самому, тихо, без шума. Дом важнее чем армия. Все его юношеские мечтания о службе и так давно разбиты армейскими реалиями, теперь вообще чувствовал себя, как пойманный в клетку зверь.
Время тянулось как кисель. Пытался хоть как-то убить ожидание и избавиться от круговерти мыслей, но выходило плохо. Сослуживцы тоже старались занять себя как могли: кто-то спал, кто-то, сбившись в кучку, громко обсуждал происходящее.
День, как долгая и выводящая из себя песня по радио — и бесит, и переключить нельзя. Юлаев не находил себе места в четырёх стенах. Из казармы не выпускали. Поставили перед входом дежурного офицера с оружием. Ближе к пяти принесли и раздали дневные рационы. На вопросы никто не отвечал, обрубая короткой фразой: «В части карантин, выход с территории запрещен».
Солдаты были на грани. Несколько раз возникали драки. Напряжение висело в воздухе, не давая ни отдохнуть, ни поспать. Незнание убивало. Сигарет нет, закончились еще в обед. На отбой просто отключили общее освещение, дежурный заходил каждые пятнадцать минут, проверяя личный состав. Никто не спал.
26 июня.