Глава 1. Любовь
Выше веры, выше сил,
Что терзают этот мир.
Выше брошенных на дно,
Это чувство у нас одно.
(Кукрыниксы - Любовь)
Что удивительного, чарующего и страшного может быть в любви? Да, пожалуй, много и много чего самого прекрасного и самого низкого. Ведь это и "божественное чувство", и химия нашего тела. Очень много слов сказано про неё, много песен спето, много фильмов снято, однако, актуальности она никогда своей не потеряет - любовь многогранна и вечна.
От этого только не легче на душе.
Сей рассказ мне рассказал мой сосед по квартире, Иннокентий, да будет земля ему пухом, в том мире, где я его встретил.
Лет эдак ...адцать назад жена его была обремененна двойней. И время избавления от бремени сказалось на ней худшим образом - при родах она покинула мужа, однако, явив миру и ему двух прекрасных дочерей-близняшек. Горе и радость в одно мгновение. Но не так прост мой сосед Иннокентий, стиснув зубы, решив взрасти дочерей должным образом и подарив все блага счастливого детства.
Прекрасная пора раннего младенчества, пусть и тяжкое для одинокого отца, но в скором времени нашедшего свою новую супругу, которая и души не чаяла в маленьких сестрах-близняшках, и приняла как своих родных детей. Ах да, девочек звали Лия и Мия. Та, что слева, это Лия, а справа - Мия. Чудесная парочка девочек со светлыми волосиками, пока столь юны и невинны перед реалиями мира.
Вот и первые шаги, и первые "папа" и "мама", только папу они часто упоминали, да, доводилось слышать их тонкие девичьи голоса. "Мама" вовсе не печалилась поэтому поводу, но иногда могла и сетовать, обращая это в шутливую манеру общения.
Вот и вскоре Лия и Мия могут говорить увереннее, их действия не носят детский суматошный характер, хотя это ещё не конец их юности, а только начало. И сколько радости они могут принести моим соседям, можно только гадать и улыбаться милому их счастливому гнездышку.
Однако. Есть такое слово перечеркивающее все и вся на чем стоят все миры. И оно вплелось тонкой нитью в их гнездышко, затянув в свою петлю самое дорогое.
Когда повзрослели дочери-близняшки ещё немного, в доме стали происходить странные вещи. То посуда со стола полетит на пол, то вспыхнет одежда, такие случаи нередкость и про них написанно множество книг. Тогда между собой сосед мой Иннокентий и его жена не обращали на это особого внимания, сваливая всю вину на тех неведомых существ, которые не покажут вам своего облика, если только их похорошему не позвать. Но и то они предпочтут вежливо вам отказать, хотя...
Шел год за годом, случаи продолжались, а то и вовсе усиливали свою периодичность и интенсивность. В семье поселился страх, не тот страх, что именно Страх, а простой страх. Боялись Иннокентий с женой, боялись и Лия с Мией. Та, что слева, это Лия, а справа - Мия.
Частые переезды по квартирам, домам, общежитиям не решало их проблемы, пока, наконец, они не остановились по соседству со мной. Гостям мы всегда рады, приходили бы они почаще. Только все-таки этого гостя угнетало что-то. Тогда мне Иннокентий поделился своей историей, и высказал мысль, что это его покойная решила наказать за то, что её место заняла другая, и теперь не оставляет их в покое. Можно покрутить пальцем у виска, можно сочувственно смотреть, а можно и подбодрить, что собственно мы и делали, вселяя уверенность в тех, с кем нам довелось говорить.
Но дни проходили за днями, неделя за неделей, месяц за месяцем, а ситуация так и не изменилась - горела одежда и мебель, билась посуда, разлетались осколками окна. Также пришел неожиданный поворот в семейных отношениях моего соседа Иннокентия - не выдержав такой жизни, ушла жена, оставив его одного с двумя дочерями-близняшками. Та, что слева, это Лия, а справа - Мия.
Остались они одни. Одни в этом мире. Но в их сердцах теплилась любовь.
Той ночью он проснулся от оглушительных хлопков, подобно взрыву больших петард, взрывающихся в тесном помещении. Из детской крики и плачь дочерей-близняшек. Он кричал их имена, и грохот отвечал ему в ответ с плачем детей. Он шёл к ним, когда воздух взрывался грохотом вокруг, но все-таки он пришел к ним.
Две девочки-близняшки сидели на кровати в пижамах и плакали, плакали и ещё раз плакали. Им было страшно. Но Иннокентий, отец, пришел к ним. Хлопки утихли, все погрузилось в мертвую тишину, раздираемый тихим плачем. Он обнимал их обеих, успокаивал их и шептал, что всё хорошо. Все хорошо. Та, что слева, это Лия, а справа - Мия.
И все же - где грань той любви, что несет собой свет дневной, разгоняющий тьму ночную? И какова может может быть сила любви дочерей-близняшек Лии и Мии в жутком вскрике отца Иннокентия и звуках разрываемой плоти надвое?