Но…
Но Криптман посмотрел в одинаково стеклянные зрачки комиссара и коменданта "Радиального-12", понимая, что это бесполезно. Что у отрядовцев совершенно иное понимание ответственности, замешанное на мрачном фанатизме Экклезиархии, поэтому они скорее расстреляют его за трусость. Конечно, если дело дойдет до схватки, тут еще непонятно чья возьмет, инквизиторская школа это вам не гретчину обглоданную кость показывать. Но вот беда — успешная поножовщина заставит перебить в итоге всех, а это уже действия настоящего предателя и еретика.
Криптман глубоко вдохнул, медленно выдохнул, надеясь, что со стороны это выглядело просто как благочестивые размышления. И вымолвил:
— Ясно. То есть впереди у нас промышленно-административный узел, откуда расходится зло. За кормой догоняет переметнувшийся бронепоезд. Сворачивать некуда, можно только убегать прямо, к эпицентру… Госпожа механикум, — обратился он к голове.
— Да. Я слушаю.
Поезд качнуло, задребезжал металл, паровоз начал понемногу набирать скорость.
— Закрытая сеть… — вспомнил Фидус. — А ты ведь не простая "шестеренка", верно? Специальный агент, который явился специально за ней? Или часть общей агентуры, которую развернули на Маяке для какой-то операции?
— Во многих знаниях многие печали, инквизитор Криптман, — без паузы ответила Дженнифер. — Достаточно того, что сейчас наши цели совпадают.
— Нам помогут твои… коллеги?
— Они постараются, однако ситуация слишком непредсказуема и динамична, у нас большие потери. На данный момент следует исходить из того, что помощь не воспоследует.
Голова Дженнифер помолчала, скрипя динамиком, как старый радиоприемник, затем добавила:
— Тогда ее фактическое проявление станет приятным сюрпризом.
— Ну, охереть какое счастье, — исчерпывающе высказалась Берта.
Священник выдохнул, глядя на Фидуса.
— Мы чистильщики, — негромко сказал пастырь. — А тут нужен кто-то с военным опытом. Или… инквизиторским. У тебя есть полезные мысли, как нам пришить гроксовы уши еретикам? Без пушек и ракет, при их кратном превосходстве?
Криптман снова замер на пару мгновений, нервно постукивая ладонями, затем уставился на Берту.
— Господин комендант, — отчеканил он, показывая, что соблюдает субординацию. — Дозвольте уточнить диспозицию, сколько на данный момент вагонов в составе?
— Девять, считая артиллерийскую и ракетную площадки, — сердито, но быстро отозвалась наставница-комендант.
— И наш вагон сейчас третий с головы… — задумчиво протянул Фидус. — Тогда…
Он решительно припечатал ладонью черные линии карты на белом фоне.
— Тогда мы не будем ничего расцеплять, эти вагоны будут нужны. Надо успеть пройти под стрелкой первыми. И мне нужен список, что из амуниции осталось на борту. Всей амуниции.
— Есть мысли? — испытующе глянул на инквизитора Священник.
— Есть знание, как поступил в сходной ситуации один старый инквизитор, — сказал Фидус. — Но тут нам понадобится некоторое чудо.
— Люкт начал загрузку топки, девятнадцать минут на разгон, чтобы не убить топку — снова ожила голова Дженнифер. — Затем примерно восемь или девять минут мы будем выходить на режим предельной скорости с сорванными предохранителями. И после этого еще девять минут на форсаже, если что-нибудь не взорвется раньше. Криптман, ты уверен, что нам не следует отцеплять лишние вагоны? Это десятки тонн веса и проигрыш в скорости.
— Да, уверен. Паровоз не разнесет колею? — спросил Фидус.
— Нет, энергия пойдет в стороны и вверх. Но сила взрыва будет очень велика, как минимум первый вагон сметет. В критический момент все же придется расцеплять состав, иначе нас может опрокинуть.
— Что ж, пусть Омниссия будет милостив к технике, — подытожила Берта. — А люди сделают людское. Император с нами. Император защитит!
— Или, по крайней мере, даст нам сил сделать то, что должно, — дополнил Священник.
— Знамя, — вспомнила Берта. — Знамя!
— Точно! — казалось, Священник сейчас хлопнет себя по лбу в ярости на собственную забывчивость.
Один из сервиторов стоял на "прихлопке", то есть держал рычаг, управляя раскидными топочными дверцами. Люкт размеренными движениями набирал полную лопату угля, и сервитор открывал перед ней дверцы, закрывая сразу после забрасывания. Чугунные заслонки "хлопали", то есть лязгали, как артиллерийские затворы. Требовалась большая точность, чтобы в топку попадал минимум холодного воздуха, воруя драгоценные калории. Еще два сервитора стояли наготове с "резаком" — ломом для разбивания шлака — и скребком для сгребания того же шлака. Тот, что взял скребок, по какой-то причине не нашел асбестовые перчатки, раскаленный металл обжигал иссушенную плоть, на паровозной площадке воняло горелым мясом. Ледяной ветер набегал стеной, но паровозу это было нипочем, стальное чудовище рычало, как настоящий зверь, лязгая маховиками.