— Давайте! — уже изо всех сил закричал Фидус, и Доходяга торопливо нашарил первый рычажок на кассовом аппарате.
— Рискну предположить, что "Радиальный-12" можно списать со счетов, — сухо констатировал архивариус и поправил медицинский справочник, который перед этим торопливо листали, едва не повырывав страницы, инквизиторы.
Эссен молча кивнул, глядя как темная волна хлынула по крышам "Шестьдесят четвертого", перекидываясь на "Двенадцатый". Это не был абордаж в обычном понимании, просто множество крошечных точек бросились на приступ без порядка и очередности, все сразу, как только локомотив разнес корму вагона, и составы объединились. Точек были десятки, может быть сотни, куда больше чем когда-либо мог взять на борт обычный бронепоезд. Заведомо больше чем смогла бы убить пятьсот шестьдесят седьмая рота даже в полном составе.
— Склонен согласиться, — вздохнул Калькройт. — Что ж, по-видимому, таланты Криптмана оказались переоценены в последний раз. Ну, что бы ни делалось, все к…
На мгновение экран исчез в белой ряби, так, что инквизитор даже подумал о неисправности. В следующее мгновение "молоко" начало дробиться прямоугольниками, что уменьшались по мере того как мощный когитатор обрабатывал транслируемое изображение, фильтруя помехи. Сначала Калькройту показалось, что конечный вагон "Радиального-12" взорвался, но когда изображение стало чуть более разборчивым, наблюдатели поняли, что вагон пылает, как огромный костер или прометиевая цистерна.
— Умный мальчик, — пробормотал Шметтау и заинтересованно склонился вперед. — Прилежно изучал наследие отца, — решил инквизитор. — Хотя мог и сам догадаться.
— Простите?.. — рискнул нарушить молчание Эссен.
— Однажды Криптман-старший добыл некий архив, где помимо прочего имелись сведения о торговле пиратов с эльдарами. Обычная контрабанда Фидуса не интересовала, но там были любопытные заметки насчет обмена запретными артефактами. Враги вовремя подсуетились, корабль был перехвачен и взят на абордаж. Криптман успел послать зов о помощи, но абордажная группа превосходила защитников кратно. Инквизиторская команда отступала с боем от капитанского мостика до кормовых отсеков, взрывая за собой палубу за палубой, когда те заполнялись врагами. И Фидус продержался до моего прихода. Судя по тому, что я вижу, сын творчески переосмыслил опыт пращура. Или догадался сам.
— Ему, похоже, нечем взрывать что-либо, — заметил Эссен, потирая челюсть.
— Да, очевидно. Поэтому он поджигает вагоны, один за другим, ставя огненную завесу.
— Это не поможет. Сами корпуса огнеупорны, а топливо прогорает быстро.
— По крайней мере, задержит врагов. Вопрос в том, придет ли кто-нибудь на помощь.
— Это будем не мы? — уточнил Пале.
— Эх, молодец! — не удержался от возгласа Шметтау, глядя, как полыхнул второй вагон. — Вот ведь молодец!
— Господин, — пробормотал сбитый с толку Пале. — Я думал… вы и Криптман-младший…
— Ну да, — в пол-оборота сказал Шметтау. — Ничего не изменилось.
— Не понимаю…
— Сейчас Фидус бьется с еретиками, будто настоящий инквизитор, — разъяснил Калькройт, не отрывая взгляд от экрана. — И делает это неплохо, как умеет и может. Можно сказать, что я болею за него, как подобает слуге Императора. Когда и если Криптман отобьется, что маловероятно, я по-прежнему буду желать ему страшной и мучительной смерти. Что здесь непонятного?
— Вы сложная и противоречивая натура, — покачал головой Пале, кажется, он сам был шокирован глубиной сентенции, что была высказана экспромтом.
— Это факт, — Шметтау настолько увлекся экраном, что не обратил внимания на уникальное событие — проявление у верного слуги философского импульса мышления.
— Какие будут указания? — Эссен опять вытянулся во фрунт и вернул себе вид туповатого исполнительного бойца, живущего по принципу "не фигурять, исполнять!".
Глядя, как разгорается заградительное пламя, Шметтау нахмурился в раздумьях. Обычных противников адский огонь обогащенного прометия притормозил бы надолго. Этих тоже задерживало, но точки с безумным упорством лезли вперед, буквально закидывая огонь собственными телами. Так, словно мостили дорогу кому-то более сильному и важному.
— Осталось не больше пары минут, — предостерег Эссен. — Сцепка выходит из пределов обзора.
Экран мигнул и погас. Вернее сначала показалось, что гладкая стеклянная поверхность умерла, вернувшись к изначальному состоянию белого стекла. Лишь спустя пару мгновений люди поняли, что все просматриваемое со спутника поле оказалось засвечено вспышкой немыслимой яркости.