Фидус шагнул к батарее переговорных труб, на всякий случай дернул звонок — тщетно, удар перекосил систему окончательно.
— Что ж, — сказал Священник. — Самое время для "Вразумителя". И пусть каждый делает то, что должно.
Чистильщики азартно стреляли по еретикам, но без веселого куража победителей, а скорее с мрачной решимостью обреченных. Подожженные один за другим — по мере наступления врагов — четыре хвостовых вагона давали хорошую преграду и забрали немало вражеских жизней, но пламя начинало спадать. Огонь больше не ревел сплошной стеной, а тихо и ровно горел, слабея по мере того как выгорало топливо. Хитрость инквизитора купила отряду несколько ценных минут, однако просвета в безнадежной ситуации не предвиделось, "Двенадцатый" по-прежнему толкал вперед вражеский состав, который не собирался ни тормозить, ни отступать.
За огненной завесой маячили искаженные фигуры, очень похожие на призраков "кармана", из которого пурификаторы чудом спаслись милостью Императора и священных огнеметов. Только эти создания были вполне материальны, а очертания их колебались из-за потока горячего воздуха — в основном. Первую волну атакующих остановило пламя, но раз за разом то один, то другой еретик, а может уже и нечестивый мутант испытывал судьбу, стараясь пробежать через огонь по крыше или перелезть по бортам. Радист и Грешник высунулись из люка наверху, Плакса и Савларец заняли позиции у бортов, закрепили себя стропами с карабином, чтобы очередной порыв злого ветра не выдернул наружу, в полутьму.
Яркие вспышки лазерных лучей чередовались со злым тявканьем пистолетов-пулеметов. Едва ли не ежесекундно очередная темная фигура срывалась и падала, исчезая в полутьме с диким, совершенно нечеловеческим визгом. Святой Человек восклицал "Император, бля!" при каждом попадании, Плакса и Грешник работали молча, Савларец палил в основном "куда-то", но затем к нему присоединился Доходяга. Хоть баллонщик и кособочился, морщась от боли, стрелял он существенно лучше каторжника, и дело пошло на лад. Враги отвечали, но вяло, будто разом забыли, как пользоваться человеческим оружием или, по крайней мере, перезаряжать его. Словно те, у кого в руках на момент катастрофы оказалось какое-то вооружение, пытались им воспользоваться по орочьему принципу "направь примерно туда и жми на спуск до упора".
Рассвет меж тем упорно карабкался из-за горизонта. Окружающая тундра проявлялась из кромешной тьмы серо-белыми красками, по обеим сторонам мелькали промышленные сооружения, краны и склады. Многие горели, кое-где шел бой непонятно кого с кем. Вдали пульсировал отсвет, похожий на северное сияние, только низкое и багрово-алое, как непрекращающаяся бомбардировка. Пурификаторы уже видели подобное, тогда Отряд и пришел в свое печальное состояние с катастрофическим некомплектом.
— Сейчас прорвутся, — сквозь зубы выдавил Святой Человек, вставляя последний магазин. Металл звучно, уверенно лязгнул о металл, как бы заверяя: все в порядке, хозяин, пока во мне не закончатся патроны, ты в безопасности. Увы, это был последний магазин. Два вагона почти отгорели, третий и четвертый больше чадили, хотя все еще служили преградой.
— Что там?! Что это!!! — завопил Савларец, перекрикивая даже шум поездов, ревущий звук пламени, а также вой холодного ветра.
Святой поначалу не сообразил, о чем речь, а затем прищурился и увидел. Среди колеблющихся фигур еретиков крались две тени. Вернее не крались, а шли вполне открыто, но движения их были одновременно легки, осторожны и стремительны, как у хищников, что создавало впечатление острожного скрадывания жертвы. Черты созданий терялись, смазывались в тенях и дрожании горячего воздуха, но было видно, что рост их больше человеческого раза в полтора, колени выгибаются в обратную сторону, как у птиц, и это еще больше усиливало впечатление опасной стремительности. А пальцы, гибкие, как щупальца, заканчивались отнюдь не обычными ногтями. Прочие враги торопливо расступались, словно их обуял ужас от приближения тварей. Еретики вопили тонкими, щебечущими голосами, сталкивая друг друга за борт, лишь бы не оказаться на пути полуптиц-полудемонов.
— Эх, нам бы побольше патронов, прометия и всего остального, — тоскливо прошептал Святой и подумал, что в недобрый час руководство решило разоружать бронепоезда…
Обе фигуры остановились перед затухающей завесой огня, посреди рогатых голов сверкнули ярко-сиреневым совершенно круглые глаза. Савларец завизжал как человек, у которого разум напрочь отшиблен животным ужасом. Грешник с угрюмой решимостью покрутил головой, словно это помогло бы ему лучше прицелиться. Плохо зажившие отверстия на проколотых губах вновь кровоточили, и немой пурификатор был похож на упыря с зашитым ртом.