— Это не женщина, — шепотом повторила Ольга.
— Не понимаю, — нахмурился Калькройт.
— Возможно, девица хочет сказать, что это происки слаанешитов? — предположил немногословный спутник инквизитора. — Заставить забеременеть мужчину, это вполне в их духе. Гормональное совмещение могло привести к любопытным результатам.
— Спокойно, — Криптман развернулся, уверенно и мягко положил широкую ладонь на плечо девушки. — Что ты имеешь в виду? Говори прямо, не бойся.
Ольга сглотнула и постаралась не глядеть в холодные гипнотические буркалы злого следователя. Она сосредоточилась на словах Фидуса, а также собственных воспоминаниях.
Крики несчастного Безумца. Он видел больше чем обычный человек, хотел предупредить, но не мог, заблудившись в лабиринтах сумасшествия.
Потусторонний плач, что звучал в проклятом доме. Тогда девушке послышалось в нем безнадежное отчаяние женщины, смертельно испуганной за свою жизнь.
Подсознание Ольги, отраженное в образе Дженнифер. Оно тоже чувствовало куда больше чем ограниченный разум, надо был только прислушаться к голосу. Понять, что на самом деле то был испуг матери за свое нерожденное…
— Дитя, — сказала он.
Ольга думала, что сейчас злобный дядька вцепится в нее и снова начнет загонять в угол каверзными вопросами. А Фидус… наверное снова бросит ее, потому что коллег со значком в виде одинокой палки Криптман боялся, похоже, сильнее демонов и прочей жути. Но вместо каверзности инквизиторы обменялись взглядами, разом качнули головами.
— Э-э-э… — рискнула вклиниться Берта. — Может пора уже нести смерть во имя Его?
Фидус предупреждающе поднял руку, призывая к сдержанности и терпению, негромко сказал, видимо цитируя что-то:
— Поспешность в нашем деле бывает пагубнее промедления.
И добавил:
— За нами нет армии, нет даже отряда верных аколитов. Мы сможем ударить лишь один раз и только наверняка.
— Дитя. Младенец, — подумал вслух Шметтау. — Это звучит разумно. Возможно такова и была задумка… Не "два в одном", а выведение уникального псайкера невероятной мощи. И у них получилось… но еретики не удержали то, что создали.
— Младенец, которому не дают погибнуть его силы, — подхватил мысль воин со шрамами. — Он, скорее всего, опять же тянет энергию из Варпа, быть может через тело матери. И бьет по площади.
Ольга крепко сжала руку Фидуса, думая, как же сказать этим злым уродам, насколько они ошибаются. И Криптман словно прочитал ее мысли через телесный контакт.
— Не бьет, — сказал Фидус. — Это не осознанный акт. Новорожденный покинул материнскую утробу, измучен, ему больно, страшно, он одинок, ведь мать, скорее всего, мертва. А рядом бездна Имматериума. Ребенок просто кричит в бесконечном ужасе. Но это крик псайкера, быть может, сильнейшего в галактике…
— Пожалуй, такая версия все объясняет, — Шметтау звучно щелкнул пальцами в бронированной перчатке. — И ритм, и безадресное воздействие, и бездумное оперирование голой силой. Что ж…
Инквизитор властно поглядел на маленький отряд. Самонаводящаяся артиллерия на "Клешне" умолкла, лишь разворачивались хоботки пушек в неустанном поиске новых целей.
— Так или иначе, путь у нас один. Как верные слуги Его, мы должны прекратить это. Любой ценой.
— Помощь запрашивать будем? — на всякий случай уточнил Криптман, впрочем, судя по тону, вопрос был задан более для проформы.
— Спутниковая связь легла, — покачал головой Шметтау. — Мы потратим несколько часов только чтобы пробиться к руководству крепости арбитров или инквизиторам. Потом объяснения, споры, согласования, перекраивание планов. В лучшем случае начнем к вечеру.
— За это время псайкер окончательно обезлюдит регион, и у нас будут проблемы уже в масштабах всей планеты, — согласился Криптман. — Что ж, значит как обычно.
— Никто кроме нас, — слабо улыбнулся Шметтау, явно припомнив нечто хорошее, теплое, но сразу нахмурился, будто память причинила боль.
— Вы убьете… ребенка? — шепотом спросила Ольга, сжимая ладонь Фидуса уже двумя руками. — Не нужно. Это неправильно.
Шметтау не удостоил ее ответом, он выразительно посмотрел на Берту. Комендант приосанилась, чувствуя, наконец, определенность и ясность задачи.
— Оставим тут Водилу и… — она на мгновение задумалась. — Доходягу. Поменяем двух больных на двух здоровых.