— Да, это правда.
Волна жгучего стыда опять нахлынула, обжигая душу Криптмана.
— У меня была возможность, но я ей не воспользовался. Я струсил.
Главное было сказано, Фидус выдохнул, чувствуя, как на душе стало чуть полегче, самую малость.
— Я хочу вытащить ее из Службы Очищения, — сказал он решительно, будто обрезая страховочные нити. — Я хочу спасти ее от смерти.
— В Адепто Пурификатум люди выживают.
— Три процента. Это общеизвестно. Один и девять десятых процента. Это на самом деле.
— Но чем я могу тебе помочь? — удивился капитан. — Ты все еще инквизитор, это ваши дела. Я бесконечно далек от Очистки. Хотя, если принять, что любое деяние во славу и благо Империума объединяет, то все мы, конечно, братья во служении.
— Я пытался, однако не преуспел. Моя группа распущена, адепты переведены под начало других инквизиторов. Совет настоятельно рекомендовал мне воздержаться на неопределенный срок от любых следственных действий. Я почти под домашним арестом. Обращался к нашим архивариусам и юристам, они не нашли способа официально и законно решить вопрос. Пока не истечет срок послушания, вытащить человека из Адепто Пурификатум невозможно.
— Ты забыл казус Замечательного Деяния, — напомнил капитан.
— Нет, не забыл. Она слабая девочка, она не переживет даже послушания. Что уж там говорить про Деяние…
— Сил слабой девочки хватило на то, чтобы таскать некоего инквизитора по воздуховодам, — усмехнулся космодесантник. — Не делай удивленное лицо, Фидус, там погибли двое наших. Разумеется, Орден дотошно изучил и перепроверил все материалы следствия. А заодно Ольга, даже не зная готика, ухитрилась пройти немалую часть баллистической станции, убегая от мутантов, сервиторов и еретиков.
— Му…
— Мутантов, — с вежливой непреклонностью повторил капитан. — Да, мы приняли к сведению твою версию и проверили ее тоже. Нет, ты ошибся, Орден, инквизиторы и "шестеренки" перебрали станцию по винтику и не нашли никаких следов описанных ксеносов. Мутанты — да, как на любом объекте, который достаточно обжит и велик. Однако не более того. Прими это к сведению и больше не предавайся фантазиями. Во всяком случае, здесь.
Яркий свет скользнул в молельный зал первыми лучами, как фехтовальщик, что проверяет защиту врага пробным выпадом. Фильтров на окнах не было, Криптман машинально прищурился, думая, как десантник переносит ярчайший свет.
— Впрочем, я согласен, послушание она не переживет. И ты решил, что я могу заменить собой армию ваших архивариусов?
— Ты не просто избранный воин Императора. Ты че… — Фидус запнулся, искорки сдержанного веселья на мгновение полыхнули в глазах титана. — Астартес, который посвятил жизнь знаниям, дипломатии, языкам. Искусству переговоров, достижения целей без войны. Ты говорил и добивался успехов с людьми, еретиками, ксеносами и Бог знает кем еще. Ты общался на равных с Экклезиархией, арбитрами, моими коллегами, всеми администрациями. И я подумал…
Фидус перевел дух, вдохнул поглубже.
— Может быть, ты сможешь посоветовать то, чего действительно не знает больше никто. Найти лазейку в законах и прецедентах, которой никто не пользовался.
Гигант поднялся с неожиданной легкостью. Плащ на нем взметнулся подобно крыльям, сам собой утянулся в талии, образовал широкие рукава. Очевидно, материал был необычный, с памятью формы. Капитан подошел к окну мимо Фидуса, посмотрел на звезду, даже не прищурившись, хотя инквизитору уже приходилось закрывать глаза ладонью. Криптман видел только темный силуэт на ослепительно ярком фоне.
— Жаль, но здесь я ничем тебе не могу помочь.
— Или не хотите?
— Не хочу, — капитан, словно и не заметил вырвавшуюся у инквизитора дерзость. — Твоя слабость — твое бремя. Однако если бы я и захотел…
Щелкнули жалюзи, опускаясь, шаг за шагом, перекрывая сложной системой планок яркий свет. Теперь залу освещал только мягкий свет лампадок.
— Некоторые законы и правила можно обойти, другие произвольно истолковать. Иногда — столкнуть нормы, пользуясь разночтениями. Но в данном случае все эти пути закрыты. Когда человек становится послушником в Адепто Пурификатум, он может покинуть Очистку тремя способами.
Космодесантник поднял кулак и перечислил, отгибая пальцы:
— Очищенным после четырех лет послушания. Прощенным, совершив Деяние. Или мертвым. Других не существует.
Фидус посмотрел на широкую ладонь с тремя пальцами, каждый из которых размером походил больше на маленький снаряд. Инквизитор понял, что гвозди, которыми крепились к стенам записи капитана, приколачивались отнюдь не молотком.