Он качнулся вперед, сделал крошечный шажок, будто намереваясь присоединиться к живому щиту Ольги.
- Уймись, – проворчала Берта. – Это уже не наши заботы. Не наше дело. Пусть решают между собой.
- Нет, – внезапно сказал Священник. – Это наше дело.
- Что?..
- Это наше дело, – повторил монах, осеняя себя аквилой. – Все, через что нам довелось пройти, лишь прелюдия.
- Слышь, ты совсем рехнулся от переживаний? – тихонько прошипела Берта, тщетно стараясь говорить так, чтобы никто больше не расслышал.
Священник повернулся к ней со словами:
- Здесь наше главное испытание. Выбор, которого ждет Император.
- Да какой выбор!? – возопила, не сдержавшись, Берта.
- Но вот же он, – потерянно вымолвил Священник. – Вот мы стоим перед младенцем, который одержим великой силой. И дано нам выбирать из двух. Следует ли проявить милосердие, но зная притом, что доброта сегодня вполне может обернуться страшными бедствиями завтра. Или… – он шумно сглотнул. – Проявить жестокость. Убить дитя, чья вина лишь в том, что нечестивые совершили над ним злое. Но, быть может, эта жестокость суть милосердие к будущим жертвам архизлодея.
- А делать то что? – спросила Берта. – Как правильно?
- Я… – Священник выглядел потерянным, что было удивительно и несообразно, учитывая, с какой энергией и храбростью он вел себя прежде. – Я не знаю… Нет ни знамений, ничего… Наверное Император хочет, чтобы каждый из нас выбрал сам.
Эссен Пале облизнул губы и уточнил:
- Какие приказания, господин?
- Жди, – еще более зловеще осклабился Шметтау. – Пусть нестойкие духом и склонные к ереси обозначат себя. Адепто Пурификатум вынесет нам благодарность за очищение рядов.
- Я выбираю.
Второй шаг Деметриуса был куда больше и увереннее первого. Санитар промаршировал мимо Калькройта, сопровождаемый прицелом Эссена Пале, встал рядом с Криптманом, добавив:
- Она провела нас сюда, защитила от эманаций зла. Она прекратила кромешный ужас. Если не Император вел ее, то кто же?
- Марс полагает твой выбор разумным, юноша, – церемонно качнулась голова на ладони Дженнифер.
- А я ни хрена не буду выбирать! – сообщил граду и миру Савларец, он отошел в сторону и демонстративно сел, держа руки на виду. – Носа мне хватило. Теперь отбываю срок и выполняю приказы. Отсюда и до Старых Звёзд. Что прикажет комендант-командир, то и сделаю.
- Я с инквизицией, – Святой Человек виновато смотрел мимо Деметриуса, словно боясь встретиться глазами. – Им виднее. Если они говорят, что тут зло, так и есть. А какую гадость этот… сотворил, мы все видели. Может он и не нарочно, только Плаксу не вернуть. И Грешника. Безумца опять же. И все прочих.
Радист тяжело вздохнул и отступил к Шметтау, однако не настолько, чтобы инквизитор счел это коварным сближением.
Священник посмотрел на Берту, комендант машинально провела руками по комбинезону, под которым скрывалось знамя Отряда.
- Про доброту, это, конечно, красиво… и правильно, – подумала вслух командир. – Но с нами инквизиторы. Они явились в нужный момент и размолотили «Шестьдесят четвертый», а то бы нам конец пришел, хоть с пигалицей, хоть без нее. Как по мне, это и есть знамение. Знаменнее некуда. И если имеется хоть малость шансов на то, что вот это, – наставница показала куда-то в сторону, – повторится, доброта как раз в том, чтобы не дать…
Она запуталась в словах, махнула рукой и шагнула ближе к Шметтау.
- Святой отец? – поднял бровь Калькройт. – Ваш выбор? Бесславно умрете с еретиками или выйдете наружу с праведниками?
- Ты плохой ловец человеков, инквизитор, – сказал Священник. – В твоем вопросе уже заключен ответ.
- Я не думаю, что пастырь может колебаться, выбирая меж агнцев и козлищ, – произнес Шметтау. – С другой стороны, подобное сомнение есть ответ сам по себе. Что ж, два праведника это, конечно, маловато, но лучше, чем ни одного.
- Эй-эй, – воскликнул Савларец, – Что-то у тебя математика не сходится!
- Все, что не добро, есть противоположность ему, то есть зло, – благожелательно улыбнулся Шметтау. – Нейтралитет, считай, та же ересь.
Савларец с воплем бросился бежать, спотыкаясь о трупы. Все крепче сжали оружие, понимая, что время разговоров миновало. Ольга отвернулась и зажмурилась, чувствуя в объятиях теплое маленькое тельце, вымазанное в крови. Шметтау улыбнулся еще шире и еще страшнее, будто смакуя мгновения триумфа, но прежде чем он скомандовал «огонь», под высокими сводами зала прогремело:
- Остановитесь! Именем Его я запрещаю убийства!
Гремя снаряжением, бряцая оружием, в зал сплошным потоком хлынули новые бойцы вполне человеческого вида. И не человеческого тоже, поскольку воинов сопровождали автоматоны. Новую группу возглавлял гигант астартес в белых доспехах без украшений, печатей и любой символики. Лишь на правой стороне нагрудной пластины виднелся небольшой значок, похожий на двухконечную стрелу, вписанную в круг. Гигант с кажущейся небрежностью держал силовое копье, закинув его на плечо. Космодесантник не носил шлем, и удивительно яркие голубые глаза сияли, как лазерные лучи. Светлые, почти белые волосы спускались на горжет, пряча под собой разъемы и контакты.
- Капитан… – выдохнул Фидус. – Неспящие.
- Мое почтение ангелам Императора, – набычился Шметтау. – Но вам здесь искать нечего. Это наше дело, дело Инквизиции.
- Сей вопрос мы решим, – прогудел космодесантник, вышагивая с неторопливостью и размеренностью автоматона. Его спутники разделились на два крыла, продвигаясь вдоль стен зала со сноровкой опытных воинов, проверяя каждый метр на ловушки и мины. За спиной ангела шли две женщины в таких же белых доспехах, только без стрелы. Ольга затаила дыхание, припоминая, что мрачных теток в похожей броне со знаками трилистника она уже видела. Заключенные на церковно-тюремном корабле называли их «саритасами» и очень боялись.
- Нечего. Решать, – отчеканил Калькройт и взял на прицел космодесантника. Сразу же несколько ярко-алых точек заскользили по торсу инквизитора, а спустя мгновение прицельные метки легли и на Эссена.
- Я с вами, господин, – заверил помощник, целясь в гиганта, несмотря на то, что мог умереть в любую секунду. – Приказывайте.
- Инквизитор, – сказал ангел, останавливаясь в паре метров от Шметтау. Казалось, астартес искренне забавляет ситуация, несмотря на то, что мельта-пистолет на таком расстоянии мог причинить немало бед. – Я не понимаю, что вы намерены оспаривать. Ваши действия неугодны Марсу. Ваши действия неугодны Ордену. Они скоропалительны и продиктованы больше страхом, нежели здравым рассудком. Отступитесь и, ежели сочтете нужным, обжалуйте наше решение в соответствующих инстанциях.
Силовое копье на плече гиганта чуть потрескивало, лезвие источало едва заметный свет. Дженнифер Вакруфманн встала так, чтобы Ольга и Фидус оказались прямо у нее за спиной.
- Отражающий щит? – спросил космодесантник поверх головы Шметтау.
- Не совсем, – ответил некто механическими устами техножрицы. – Паллиатив, который позволяет добиться сходного эффекта, используя конструктивные особенности источника питания. К сожалению лишь один раз и ценой разрушения носителя.
- Один раз, – облизнул губы Эссен и крепче взялся за рукояти мельты. – Один…
- Этого хватит, – на сей раз ответил космодесантник. Он говорил спокойно и мирно, словно речь шла о чем-то малозначимом. – Второй попытки у вас не будет. Более того, не исключено, что скоропалительная перестрелка выведет из равновесия ребенка, и он опять закричит. Разве мы этого хотели бы?..
- Может быть так и лучше, – прошептал Калькройт, по-прежнему не опуская инферно. – Тогда у вас не будет иного выхода...
Космодесантник подошел еще ближе, не мигая посмотрел на пистолет в руках инквизитора, на Криптмана и выглядывающую из-за его плеча Ольгу.
- Так вот какая ты в действительности… – негромко, с едва заметной ноткой добродушной иронии вымолвил гигант. – Любопытно, – затем он обратился к Шметтау, куда строже. – Инквизитор, любая, даже самая драматическая сцена, будучи затянутой, превращается в пародию. Вам следовало попытаться убить младенца сразу, без театральных ремарок с разделением чистых и нечистых. Или не целиться в меня, а немедленно стрелять в девушку с ребенком. Вы допустили сразу несколько существенных заблуждений и увенчали их тактическим просчетом, упустив шанс. Теперь вы лишь выставляете в невыгодном свете Инквизицию и лично себя. Отступитесь.