Анджей повернулся на сидении и схватил журналиста за плечо.
— Кончай пиздеть, Войтек. Берешь или нет? Мне по барабану, считаешь ты это фальшивкой или нет, но здесь имеются его подписи, идиот. Ты берешь или нет? И решай немедленно. К тебе я пришел к первому, потому что ты мне нравишься, но если нет, флаг тебе в руки, с этим я поеду к Славеку Грабеку, он мне за это руки расцелует.
Шафранец помолчал, тупо глядя на лежащую у него на коленях папку.
— Беру, — сказал он наконец.
— Тогда бери и вали. Пока.
— Пока.
Сопя, Шафранец выбрался из машины и хлопнул дверью. Анджей стиснул пальцы на руле. Извини, папа.
Он позвонил домой, извинился перед женой и сообщил, что едет в Силезию спасать Янека. Каська молчала, он тоже молчал, не дождавшись ответа.
— Я люблю тебя, Кася, — сообщил Анджей под конец.
Жена отключилась. Анджей выругался и яростным движением врубил задний ход, с визгом покрышек выехал со стоянки, вынудив уступить дорогу, и, гоня через Варшаву на Рашин, Янки и геркувку[94], подавлял ярость адреналином. За Янками его пытались остановить мусора, но Анджей лишь сильнее даванул на газ, ну а гайцам не хотелось гоняться за сумасшедшим, да и зачем, раз мимо проезжает полсотни машин в минуту. Так, без нескольких секунд полный час, Анджей включил на приемнике «Тройку»[95], чтобы послушать новости. Прозвучали последние аккорды дурацкой песни, отыграл джингл, и диктор начал с известий последнего часа. В Дробчицах под Гливицами, в деревне, в последнее время сделавшейся известной по причине деятельности харизматического ксёндза Яна Тшаски, в плебании произошел взрыв. Старинная плебания полностью разрушена, полиция комментариев не дает, неофициально говорится о случайном взрыве газа.
Анджей почувствовал, как внутренности завязываются в тугой узел. Спутанные кишки сужаются, стискиваются, запутываются, желудок сжимается и вытягивается вверх, цепляясь за гортань; легкие отказываются принимать воздух. Руки начали трястись, хотя пальцы судорожно сжимали руль. Тшаска съехал на обочину, обошел машину и, весь трясясь, вывалил чемоданчик в поисках бутылочки с белыми таблетками. Наконец обнаружил, высыпал на ладонь целых три и проглотил, не запивая, запихивая их в горло чуть ли не силой. Дрожь не прекращалась, Анджей уселся за рулем, ожидая, когда лекарство подействует. В мобильном телефоне нашел номер Шафранца и позвонил журналисту, чтобы хоть чем-то заняться.
— Ну? — спросил в телефоне голос сопящего толстяка.
— Просмотрел?
— Да.
— И когда запустишь?
— Пойдет в понедельник, меняем весь номер. Я уже звонил в курию, но во встрече и в комментариях мне отказали. Они что, ожидали этого? — сопел Шафранец, сражаясь с астмой и лестницей.
— Да.
— Ну ты и зараза…
— Отъебись, Шафранец.
— И тебе того же, — буркнул толстяк, Анджей отключил телефон, потер глаза руками, врубил первую передачу и, вырывая в щебенке склона глубокие борозды, выкарабкался на дорогу, подгоняемый ревом клаксонов. Газ выжал до пола, глядел, как стрелка спидометра выходит в красный сектор, сцепление, смена скорости, и следующая, следующая, «альфа» летела под сто девяносто по паршивому асфальту, чуть ли не распихивая машины на забитой в это время «геркувке». Радиоприемник переключил на CD: PJ Harvey, годится, музыку запустил со всей возможной громкостью.
Где-то в районе Ченстоховы движение сделалось совершенно плотным. Анджей снизил скорость, затем остановился в мощной двухсторонней пробке. Среди машин, медленно движущихся с противоположной стороны, краем глаза Анджей выловил одну особенную: «тигру» с разбитым передом. За лобовым стеклом было знакомое лицо. Девица от Урбана, литовская такая фамилия: Кейстут… Кейдус. Ага, таки вынюхивал, сукин сын, возле Янека и таки вынюхал, холера ясна.
В конце концов, в Катовицах, выскочил на А4, тут можно было прижать, было уже поздно, автострада почти пустая, «альфа» снова вырвалась вперед, несмотря на тонкий слой снега на дороге, Анджей давил на газ и ехал по центральной полосе, время от времени выскакивая на левую, чтобы обогнать плохо различимые в темноте машины. В Гливицах он съехал с автострады, но не в том месте, и потерял дорогу.
Включил GPS и нашел нужную дорогу на Дробчице. Как ехать в самой деревне, он помнил, плебанию ему безошибочно указало зарево, мигающее синими и оранжевыми огнями, издалека видимое в черной деревне — после взрыва, наверное, отключили ток. Анджей припарковался далеко от фары, вышел из машины и дальше направился пешком.
На месте, освещенные мощными прожекторами развалины прочесывали пожарные с собаками, рядом стояли три пожарные машины, несколько патрульных полицейских и машин скорой помощи, все они поблескивали синими огнями, а между автомобилями клубилась толпа зевак, переругивающихся с полицейскими, пытающимися оттеснить народ от еще дымящегося места взрыва. Анджей схватил за рукав ближайшего зеваку и спросил:
94
Построенная при Э. Гереке и ведущая на Силезию оживлённая трасса S1, так называемая