Но Эпи не успела додумать до конца. Видимо ее мысли сейчас плыли как та самая патока. Что-то резко вырвало у нее землю из-под ног. Девочку снова приложило носом об пол а затем вздернуло вверх. Длинный черный щупалец тени, что Эпи сперва приняла за свою собственную, быстро превращался в едва уловимую руку. Темное облако, тем временем рухнувшее в лес, обращалось телом и ногами. Тень обретала форму несуществующего человека с шишковидной головой и длиннющими руками без пальцев.
И все это сопровождалось странным шепотом и вскриками, какие Эпи уже слышала когда спускалась в подземелья под городом Ихс. Неужели эта тень все-таки нашла ее? Но ведь они сейчас находились в совсем ином мире! Даже в мире, запертом в другом мире!
Эпи не дала страху сжать ее сердце ледяными зубами. Почти сразу же она утерла такую нереалистичную, сухую на ощупь кровь, что сыпалась из ее ноздри. А потом запустила в тень включенный фонарик. Тот полетел, вращаясь и разбрызгивая свет в разные стороны. Очень скоро он вонзился в тень, как меч из расплавленного металла. Тень болезненно заревела, ее рука-щупальце оказалась отсеченной. Отбросив Эпифаню в сторону, она забилась на поверхностях окружающего мира, как одинокий хвост ящерицы.
Больно рухнув на землю, девочка хотела подобрать свой говорящий меч, но тот, видимо, и сам не дурак: Лучи Миража, что раздавались здесь на полнеба, отразились от его радужной поверхности. Эти лучи сплелись в яркую сияющую сферу, что ударила тень, оттеснив ее к деревьям. Отрубленная конечность чудища рассыпалась, да и сама тень стала таить, как утренний туман, обращаясь в тонкие прозрачные лоскуты. Казалось, весь мираж напрягся, издав особо яркую вспышку, что зазвенела по округе колоколом. Тень взвыла, но ее голос прозвучал отдаляющимся эхом. Очень скоро она слилась с общим полумраком застывшего зазеркалья.
Эпифаня уже успела с облегчением вздохнуть, но тень снова ожила. Черным пятном она выползла из-за каждого дерева, каждого кустика и каждого камушка. Потом вздыбилась миллионами отвратительных завитушек, обратилась в черный дым и спиралью окутала Мираж Мигоса от земли до самого неба!
Город, сплетенный из света, зазвенел колоколами и битым стеклом, загудел тем самым непередаваемым печальным гулом проклятия Урабороса. Его светящиеся башни одна за другой гасли, падая вниз, они обращались дождем из золотых искр.
Эпи бросилась к правдонарику, что сиял в сторонке. Она схватила его, как меч и бросилась к самому черному месту тени.
-Нуга Дуга Ду! – выкрикнула Фаня, замахиваясь своим необычным оружием.
Но тень окутала девочку своими щупальцами. Эпифаня словно рухнула в густую черную бездну. Прекрасный хрустальный мир вокруг нее перестал существовать. Поющий звон обратился скрежетом и шепотом, а затем и вовсе утих. Эпи с ужасом ощутила тень в себе, под своей кожей. Холодная, липкая, она появлялась каждый раз, как ее веки набегали на глаза. Правда, понять, закрыты ли ее глаза или нет, в такой темноте оказалось трудной задачей.
Тень тем временем будто бы рылась в карманах девочки. А заодно, ковырялась в ее мыслях.
Вот Эпи увидела сама себя за городской стеной Ихса, где она наткнулась на огромный валун, что внезапно отрастил себе руки и ноги, поднялся с земли и атаковал ее. Девочка перекатилась под ним, сбила с толку, затянула за сбой, увела к воде. Камни-то они плавать не умеют? Словно в замедленной съемке Эпи только сейчас рассмотрела застрявший в камне маленький радужный осколок. Ну конечно же! Это не тролль! Просто разумный и говорящий песок оживил камень! Эпи поняла это так отчетливо, словно знала это всю свою жизнь. Еще Эпи поняла как тот маленький осколок угодил в водохранилище, что снабжало водой весь Ихс…
А тень тем временем поднимала другое ее воспоминание. Про Ховина, что улыбался уж как-то неестественно, и про книгу, которую Эпи нашла для него. Эта неестественная улыбка. Это он ее подставил? Скорее всего!
Эта мысль сыграла в разуме Эпифани ту же роль, что и зажженная спичка в пороховом трюме. Она вспыхнула яростью, а тени, видимо это было не нужно. Эпи почувствовала, как холодная и липкая хватка усилилась, тень толкала ее обратно, к воспоминанию об открытой книге. Но только книга возникала перед глазами девочки, как та вспоминала мелкого негодника в котелке и ее кулачки сжимались.