«Твоя бабушка?» – спросил человек на крыле, и малыш быстро-быстро закивал головой в ответ, ничуть не удивляясь происходящему. Слов он не слышал, конечно же, но все понял, как это умеют делать только дети. «Они меня не видят – сказал человек. – Они слишком взрослые. Хочешь, полетаем вместе?». «Да» – тихо-тихо произнес мальчик. Тогда человек встал на крыле в полный рост, оттолкнулся и сделал несколько пируэтов вокруг крыла, а потом и вокруг фюзеляжа самолета, то появляясь перед взглядом мальчишки, то исчезая, пока вновь не взгромоздился на привычное место. «Нравится?» – спросил он. «Во!» – так же неслышно ответил мальчик, показывая большой палец. «Споем?» – спросил человек на крыле. «А я не знаю твоих песен» – сказал малыш. «Знаешь» – ответил человек, и запел. Мальчишка тихонько подхватил незнакомую песню, и они вместе допели ее до конца.
«Ну, мне пора» – сказал человек, как только закончилась песня. «А ты кто?» – спросил мальчишка. «Ты меня знаешь – ответил странный незнакомец. – Просто начал забывать. Ты сильно не взрослей, а то совсем меня забудешь. О, смотри, сейчас у бабушки очки упадут, поправь». Мальчишка повернулся, подхватил очки, положил их на столик, и повернулся к иллюминатору. Там никого не было.
***
Сбор был назначен в дивном городе, датой значилось первое воскресенье мая, в год, следующий еще за девятью, с того момента, как было объявлено. А объявлено было давно и широко, только дата все время переносилась. На публику говорилось, что каждый раз этому виной были вновь открывшиеся обстоятельства, но в народе поговаривали – видно, те, кто это возвещает, сами уже давно сомневаются, случится ли завещанное когда-нибудь. Но вот дата все-таки назначена, определенная, точная. И вновь поговаривают в народе, мол, отправляют сами не зная куда – от страха только, боятся гнева людского.
Как бы то ни было, начали собираться в дорогу паломники из разных дальних мест. Долгие годы им придется идти, преодолевая стужу и зной, голод и жажду, болезни и усталость, но все они придут к назначенному воскресному дню в то место, что им определено. Будут идти они, влекомые духовным устремлением, желанием обрести мир и покой, услышать Слово и принести его обратно, домой.
Но они уже никогда не вернутся назад, да и самой встречи в назначенный срок не случится, и никто не объяснит им почему. А они останутся ждать ее, годами, тихо и незаметно погружаясь в мирскую суету дивного некогда, а нынче растерявшего свою блистательную красоту города. Перестанут они стремиться и желать, сострадать и любить, помогать и одаривать, все больше и больше забывая о тех, кто остался ждать принесенного ими Слова. Забудут они и то главное тихое слово, что им завещали учителя – никогда не забывать, что встреча рано или поздно состоится, она написана всем, и готовиться к ней надо. Да и самих учителей они забудут.
***
Костер в ночном лесу потрескивает сухими дровами и только этот звук нарушает удивительную гармонию. Лес сонно затих, разве только издалека доносится еле слышный монотонный шум ручья, да неясыть поухает недолго, меняя регистры с высокого на низкий. Мысли, мельтешившие в голове весь день, устраивавшие постоянные склоки – то дравшиеся за внимание хозяина, а то сливавшиеся в экстатическом возбуждении, тоже, казалось, уснули, и внутри воцарилась необъяснимая удивительная упоительная пустота. Теперь главное устроиться поудобнее на ельнике под навесом и приготовиться к приходу Морфея, дабы не омрачать прекрасный миг суетой, неуместной в идеальном пространстве ночи. А вот и…
Утро наступило мгновенно. Треск ломающейся ветки разлетелся по округе, разрывая сизую дымку, повисшую над землей, и лес тут же пробудился. В то мгновение, когда веки только приподнялись, а в глаза ударил первый сноп солнечного света и пришло осознание действительности, уместилась целая история про новую жизнь и новых ее героев. За резким звуком треснувшей ветки тут же послышался короткий шумный всплеск десятков пар крыльев – то стая напуганных птиц снялась с соседних деревьев и улетела подальше от возможных неприятностей, и сразу, словно по взмаху дирижерской палочки, со всей мощью заиграла музыка проснувшегося леса. Запели, закричали птицы на тысячу разных голосов, вдруг налетел порыв ветра, меняя рисунок ковра из листьев и теребя пепел в погасшем костре, зашуршали, забегали какие-то невидимые глазу обитатели леса, а в ответ на все эти звуки где-то вдали забрехали деревенские собаки.