Благословенны художники – им дано останавливать время и созерцать! И мы останавливаемся, колыхнувшись толпой и вытягивая шеи, чтобы через десятилетия вдохнуть потрясение того момента, когда мастер положит первый мазок на холст, сделает первый удар молотком, щелкнет затвором фотокамеры. Вдруг сердце замрет, очарованное настроением мастера, и мы вспомним все, до мельчайших подробностей: пыльные дороги детства, живительную влагу арыков, вкус горячей лепешки и аромат дыни, понурых осликов, тянущих повозку с седобородым стариком, чей зычный голос – «старый вещь!» – разносится по окрестным домам, и на этот крик несутся девчонки и мальчишки, чтобы выменять что-нибудь ненужное на умопомрачительно вкусный шар самодельного попкорна. А еще мы обязательно вспомним первое робкое и опьяняющее прикосновение к плечу любимой однокурсницы, непередаваемой красоты поля красного мака в предгорьях, куда весь класс ездил на майские, древний карагач, в тени которого было так приятно спрятаться от испепеляющего солнца, вечернее марево, от которого избавлял только полуночный шабада, открытые настежь двери и окна, и мам, кричащих с балконов: «Мультики!» …
Пора! Зирвак на подходе, рис замочен, шакароб в холодильнике, на низком столике, поодаль от учага, лежат четвертованные холодные «юсуповские» помидоры, зеленый лук, блюдце с густо посоленными шкварками думбы, растерзанные лепешки, в пиалы уже разлита ледяная жидкость, а вокруг – как-то сразу помолодевшие лица друзей ушедшей юности.
За нас! За неповторимое время бесконечного счастья, которого теперь уже никто и никогда нас не лишит!
***
У телескопов скопилось огромное множество людей. Всех их распирало любопытство, и они с нетерпением ждали своей очереди, живо обсуждая с окружающими грядущие перемены поистине вселенского масштаба. На следующей неделе начиналась поэтапная эвакуация – люди должны были покинуть свою историческую родину, отправляясь в неизвестность, и провести в пути им предстояло не один месяц. Накануне все узнали о пункте назначения, и вот сегодня с самого раннего утра на смотровую площадку у обсерватории собрались все жители округи и соседних территорий. Они приехали посмотреть на будущую родину и в ожидании своей очереди вели разговоры о том, что им предстоит перенести и как будет складываться их жизнь на новом месте.
«Почему она такая голубая» – спрашивали те, кто прильнув к окулярам телескопов, не мог оторвать взгляда от открывшейся картины. На все вопросы собравшихся отвечали специально обученные люди, консультанты. «Это вода, – говорили они, – и она приобретает такой цвет благодаря преломлению солнечных лучей». «А там есть что-нибудь кроме воды?» – вновь спрашивали наблюдатели, не отрываясь от созерцания своего будущего нового дома. В ответ консультанты доводили до сведения столпившихся вокруг телескопов в ожидании своей очереди и внимательно их слушавших людей теорию, на которой сошлись все ученые после десятилетий наблюдений и измерений.
Некогда там, куда предстояло всем вскоре отправиться, случилось планетарного масштаба наводнение, оставив на поверхности лишь некоторые части суши – вершины гор, вот некоторые из них и возвышаются над водой. Одна из этих вершин, сообщали консультанты, признана учеными наиболее оптимальной с точки зрения площадки для приема новых жителей. «Оттуда мы и начнем осваивать новый для нас мир» – так обычно они заканчивали свой рассказ, после чего на площадке воцарялась тишина. Жители умолкали на несколько минут, погрузившись в мысли, терзавшие их с тех пор, как они услышали о плане массового переселения. Но выбор был прост – жизнь или смерть, потому все и готовились к отправке, пытаясь осознать какие тяготы им предстоит перенести в ближайшем будущем.
Но сделать это – заглянуть в будущее и ясно увидеть, что произойдет с ними – никто не был в состоянии, ни жители, ни консультанты, ни руководители всех мастей. И как знать, может кто-то предпочел бы остаться и принять смерть тут, на привычном, обжитом поколениями предков месте, освободив свой род от многотысячелетних тягот там, куда им предстояло отправиться.