– Конечно!
– Сколько раз можно?
– Да сколько хочешь! Повторяй пока не надоест.
– А что, может надоесть?
– Конечно! Ты разве не заметил, народу все меньше с каждым разом.
– Заметил, просто думал, что им запретили, поэтому и попросил разрешения повторить.
– Никто никогда тут ничего никому не запрещает. Все сам решаешь – хочешь повторяй, не хочешь, не повторяй. Словом, делай, что хочешь и как хочешь.
– Вот здорово! Тогда я еще раз.
– До скорого!
– Ага.
…
– Ну, как в этот раз?
– Опять не очень понял, быстро как-то все кончается, ничего не успеваешь там. А нельзя сроки раздвинуть?
– Незачем, этого времени достаточно, просто пользоваться им мало кто умеет. Да и людей разных полно, недовольных, больных, потерянных совсем, им-то что делать! Вижу, пока не очень понимаешь, о чем я. Ну, да ладно, это потом. В общем, со сроками никак не получится.
– Жаль, было бы отлично чуть подольше там побыть.
– Ну, это как сказать! Условия хорошие попадаются не всем, вот так и кажется. А бывает по-разному. Но у тебя ведь все неплохо, вот так и продолжай.
– Еще хотел спросить: а почему я только тут знаю, что был там уже несколько раз, а там ничего не помню об этом месте? Может быть рассказать нужно тем о нас?
– Так те, там – это вы все и есть. Странно, что не понял до сих пор. А рассказывать надо, согласен, и мы это делаем. Вот только с рассказчиками проблема. Кто знает, может быть тебе когда-нибудь надоест эта карусель и ты им станешь.
– А для этого надо сделать что-то особенное?
– Нет, как раз наоборот, надо научиться делать все самое простое. В очередной раз будешь там, потрудись найти список. В половине домов он лежит на видном месте. Языки, правда, разные, но пункты все одинаковые. Только вот не читает никто, потому и скачут как ты: туда – сюда, туда – сюда. К слову сказать, и те, кто читает, в большинстве своем мало чем отличаются от остальных. Так что, потрудись немного в следующий раз, авось перестанешь метаться и возьмешь на себя труд рассказать обо всех вас вам же самим.
***
Плеть свисала до самой земли, и когда рука, ее державшая, подергивалась, на песке появлялись замысловатые фигуры. «Ты, – сказал тип, что держал плеть, ткнув указательным пальцем в сторону одной из фигур, стоявших навытяжку перед ним, и злобно сверкнув глазами из-под тяжело нависших надбровных дуг – сюда!» Тот, кому был отдан приказ, приблизился еле волоча ноги от страха, остановился, опустив плечи и потупив глаза. Мощная, покрытая густым волосяным покровом рука схватила его за грудки, подтянула к себе и маленькое испуганное существо оказалось лицом к лицу с безобразной обросшей спутавшейся шерстью физиономией. «Ну, – произнес хозяин плети, отвратительно пахнув в лицо какой-то невероятной смесью дуста и фаршированного чесноком и салом ягненка – как вы там себя называете, а? Говори!» Но еще больше испугавшись, тот, к кому был обращен вопрос, начисто лишился дара речи и только беззвучно открывал рот, стараясь что-то сказать. Только и было слышно: «Лю… лю…». Вконец рассвирепев, владелец плети что есть силы отшвырнул его в сторону группы, стоявших поодаль и от ужаса просто впавших в ступор товарищей по несчастью этого бедолаги…
«Да-а-а – протянула строгая дама, обращаясь к группе молодых людей, сидевших в просмотровом зале перед мониторами, и с нескрываемым сарказмом спросила – И кто же автор этого гениального типажа из дешевого фильма ужасов?» Из-за стола поднялся субтильный юноша в больших роговых очках и тихо сказал: «Я». Строгая дама вдруг расплылась в улыбке: «Насколько же точно ваши фантазии соответствуют вашему же облику!» Все присутствующие в зале рассмеялись, глядя на юношу. «Ну, да ладно – снова приняв серьезный вид, сказала дама, – так мы никуда не продвинемся. С сегодняшнего дня будем работать вместе, чтобы наконец создать идеальный продукт, а не каких-то монстров или их противоположности. Способного творить, а не подчинять себе все вокруг. А вы, молодой человек, будете целую неделю в нашей группе отвечать за украшение лаборатории, я заметила те фигуры на песке, что вычерчивала плеть. Очень красиво!»
***
Когда построили дом, вдруг выяснилось, что куда-то подевалась одна комната. Все это выглядело довольно удивительно – окна у комнаты были, со двора их было прекрасно видно, а входа в нее никто не мог найти. Люди стояли во дворе, смотрели как в окнах несуществующей комнаты периодически зажигается свет, мелькают какие-то силуэты, иногда даже бывают слышны невнятные звуки. Но как только очередной любопытствующий пытался приставить лестницу и взобраться по ней, чтобы заглянуть внутрь, в комнате тут же гас свет и все затихало. Тогда поднявшийся перешагивал через подоконник и осторожно, нащупав в темноте поверхность, опускался на пол, включал припасенный фонарик, и осматривал комнату. Странно – окна были, целых четыре, выходившие на разные стороны двора, а дверей не было ни одной. Комната была абсолютно пуста, стены и потолок были выбелены, пол покрашен, и создавалось полное впечатление, что тут регулярно кто-то наводит порядок.