Дива крылатые, нам нектар эфирной неся!
40. НА СТАРУХУ, ТЩЕТНО ПРИМЕНЯЮЩУЮ БЕЛИЛАЧасто ты голову красишь, но старости краской не скроешь,
И натяженьем со щек ты не изгонишь морщин.
Так перестань все лицо орошать ты мазью обильно, -
Чтобы, им быть перестав, маской не стало оно.
Если белила и мази бессильны, – что, глупая, хочешь?
Ведь из Гекубы тебе снова Еленой не стать.
41. НА ПРИРОДУ ЧЕЛОВЕКА, С ГРЕЧЕСКОГОЭй, человек, если вспомнишь, что делал тогда твой родитель,
Как создавал он тебя, – спесь твоя мигом слетит.
Но в сновидениях бредя, Платой тебя спесью наполнил
Тщетной, назвавши тебя отпрыском вечным небес.
Ты же – из глины, – что ввысь устремился? Но именно этот
Он выставляет состав, как украшенье твое.
Что ж, если хочешь ты правду услышать, – постыдною страстью,
Ты лишь соитьем рожден, капелькой жалкой одной.
42. О СМЕХОТВОРНОМ АСТРОЛОГЕНет, не правдивей в экстазе пророчица Кум, прорицая,
Зрела грядущего ход, силой наитья души,
Чем мой астролог, в искусстве божественном славный, на звезды
Глядя, провидит лишь то, что без возврата прошло.
43. ИНАЯ НА АСТРОЛОГА, СУПРУГА РАСПУТНОЙ ЖЕНЫВсе, прорицатель небесный, тебе открываются звезды,
И предвещают они судьбы грядущие всем.
Всем и супруга твоя предлагает себя, и об этом
Звезды все знают и все ж не предвещают тебе.
44. НА НЕГО ЖЕ, ЯМБИЧЕСКАЯО милый нам, небесных наблюдатель звезд,
С их помощью отныне сам я, Феб, тебе
Охотно по секрету приоткрыть хочу
Все, что тебя лишь больше всех касается;
Пока я круг свершаю, чтобы понял ты
Скорей, чем из дворца домой ты явишься.
Но пусть грозит Венера, пусть страшит меня
Другой любовью, несчастливей в будущем,
Чем к Дафне страсть, мной прежде пережитая,
Коль что-нибудь кому-то разболтаю я,
Что о себе, как муже, раньше я сказал.
Итак, о том не ведай; судьбы прочих дел
Тебе открою. Впрочем, коль в делах жены
Вразрез с твоим случится что-то мнением,
Всем это станет явным прежде, чем тебе.
45. ИНАЯ, НА НЕГО ЖЕЧто ты, глупец, средь звезд узнать стараешься
Твоей супруги нравы? – на земле она.
Что смотришь ввысь? Внизу то, что страшит тебя.
Пока ты в небе ищешь, что творит жена,
Та на земле все, что хотела, сделала.
46. ИНАЯ, НА ТОГО ЖЕ АСТРОЛОГАТы средь созвездий небесных, безумец, следы пролагаешь.
Что ж о деяньях жены в вечном неведенье ты?
Если не знаешь, жена какова, то считай, что стыдлива.
Если ты в том убежден, – значит, тебе хорошо.
Что ж ты стремишься познать, что, постигнутым будучи, ранит?
Что ты, несчастный, творишь собственным рвеньем своим?
Это сплошное безумье. О если бы мог перестать ты
Столь беспокойно искать то, что боишься найти!
47. ИНАЯ, НА АСТРОЛОГАОчень далеко Сатурн, и давно он слепой, – уверяют,
Не различает вблизи: камень или мальчик пред ним.
Всходит прекрасная ликом Луна с целомудренным взором,
Дева сама – созерцать может лишь девье она.
Занят Юпитер Европой, а Марс и Венера – друг другом,
Гиркой – Меркурий опять, Дафной своей – Аполлон.
Ясно отсюда, астролог: когда у супруги любовник,
То ничего сообщать звезды не станут тебе.
48. ДИЛЕММА О ВНЕШНОСТИ, НАПИСАННАЯ ХРОМЫМИ ЯМБИЧЕСКИМИ ТРИМЕТРАМИЧто значит внешность, Геркулес! Могу ль ведать?
Красива некрасивая, коль ты – пламень.
Красотка некрасива вдруг, коль ты хладен.
Что значит внешность, Геркулес! Могу ль ведать?
49. ОБ АСТРОЛОГЕ, О КОТОРОМ БЫЛО ВЫШЕКандид, воззрившись на звезды, нередко жену проверяет.
Всем прорицатель кричит, что безупречна она.
Снова воззрившись, когда от соблазнов жена убегает,
Всем прорицатель кричит, будто порочна она.
50. УВЕЩАНИЕ К ИСТИННОЙ ДОБЛЕСТИВсе, что прельщает несчастных в несчастий исполненном мире,
Вянет, исчезнув навек, гибнет как роза весны.
Нет ни единого здесь, кто бы так был обласкан судьбою,
Чтобы хоть в чем-то его не придавила беда.
Доблесть впивай и презри ты пустую, суетную радость.
Спутник достойной души – верная радость одна.
51. ОТНОСИТЕЛЬНО ПРЕЗРЕНИЯ К ЭТОЙ ЖИЗНИМы, как колосья, любым сотрясаемы ветром, и всех нас
Гонят, куда захотят, скорбь, гнев, надежда и страх.
И никакого-то веса людские дела не имеют.
Стыдно, коль нас волновать может ничтожнейший миг.
52. НЕ СЛЕДУЕТ БОЯТЬСЯ СМЕРТИ, ТАК КАК ОНА КОНЕЦ БЕД, С ГРЕЧЕСКОГОРазве не глупо страшиться нам смерти – начала покоя,