Что возьмешь со слепца, коль ослепит он?
Хуже нет ничего бандитов голых,
И опасности нет плохим поэтам![266]
Кравчего, краше всех слуг румяным лицом и кудрями,
Цинна пустил в повара. Цинна до лакомств охоч!
Когда с Филлидой я прелестной ночь пробыл,
На все лады была она такой щедрой,
Что утром о подарке долго я думал:
Не дать ли фунт благоуханий ей Косма,
5 Иль Никерота, иль бетийской пуд шерсти,
Иль десять с Цезаря лицом кружков желтых?
Но тут, обняв меня, и ластясь, и томно
Поцеловав, как страстный может лишь голубь,
Филлида попросила дать вина бочку.
Ты приобрел себе дом за целых сто тысяч, но даже
Хоть и дешевле цены жаждешь его ты продать.
Но покупателя ты лукаво, Амен, надуваешь,
И показная внутри роскошь скрывает шалаш.
5 Ярко украшены все черепахой ценною ложа,
Редкий на утварь пошел здесь мавританский лимон,
Замысловатый буфет — в золотых и серебряных чашах,
Мальчики рядом, каким я подчиняться не прочь.
Двести теперь запросил и кричишь, что уступки не будет:
10 Так меблированный дом дешево ты продаешь!
Иды марта Меркурия родили,
В Иды августа празднуют Диану,
А Марон октября прославил Иды.
Иды ты соблюдай и те и эти,
5 Ид Марона великого поклонник.
Ранний клиент, моего причина отъезда из Рима,
Атрии пышные ты, если умен, посещай.
Я ж не сутяга, и мне не по нраву докучные тяжбы,
Я и ленив, да и стар, я Пиэридам служу.
5 Милы досуг мне и сон, а в них наотрез мне великий
Рим отказал; я вернусь, если и здесь не засну.
Павел, вроде твоих картин и кубков,
Все друзья у тебя оригиналы.
В пору, когда простыню нес Апру слуга кривоногий
И одноглазой каргой тога его стереглась,
Терщик же, грыжей больной, подавал ему капельку масла,
Строгим и мрачным тогда цензором пьяниц он был.
5 «Надо бы кубки разбить и вылить фалерн!» — все кричал он,
Ежели всадник домой, выпив, из бани идет.
Но, получив триста тысяч в наследство от старого дяди,
Он не выходит из терм трезвым и сам никогда.
Вот что за сила и в чашах резных, и в пяти длиннокудрых!
10 В бытность свою бедняком жажды не чувствовал Апр.
Мне на все отвечаешь, Лигд, отказом,
А бывало, на все ты был согласен.
Малость землицы купив, затерявшейся возле кладбища,
И никудышный совсем с кровлей подпертою дом,
Панних, бросаешь свои ты угодья столичные — тяжбы
С малой, но верной зато прибылью с тоги гнилой.
5 Стряпчим — и хлеб, и пшено, и ячмень, и бобы продавал ты,
Землевладельцем же став, вынужден их покупать.
Ты твердишь, что я твой, Катулл, наследник.
Не прочтя завещанья, не поверю.
Пусть тебе с Нила ладьи везут хрустальные чаши,
С цирка Фламиния в дар несколько кубков прими.
Кто же «бесстрашней»? Они или те, кто такие подарки
Шлет? Но дешевый вдвойне выгоден, право, сосуд:
5 Вор не позарится, Флакк, ни один на эту посуду,
И не боится она слишком горячей воды.
Кроме того, и слуга не страшится, ее подавая,
Что из дрожащей руки гостя она упадет.
Также не плохо и то, что, когда ты пьешь за здоровье,
10 Можно без жалости, Флакк, эдакий кубок разбить.
Политима всегда к девчонкам тянет;
Вспоминать, что он мальчик, Гипн не любит;
Желудями откормлен зад Секунда;
Нежен Дидим, но быть не хочет нежным;
5 Амфион мог бы девочкой родиться.
Их игривость, спесивую надменность
И капризы, Авит, предпочитаю
Я невесте с приданым миллионным.
Двадцать ассов амфора, да мера хлеба — четыре.
Сыт земледелец и пьян, а в кошельке ничего.
Обращаясь к Юпитеру с мольбами
И воздев к небесам свои ладони,
В Капитолии Этон как-то пукнул.
Засмеялся народ, но оскорбился
5 Сам родитель богов, и на три ночи
Он клиента обрек обедать дома.
После этого срама бедный Этон,
Собираясь идти на Капитолий,
Забегает в уборную к Патроклу.
10 И раз десять и двадцать там он пукнет.
266
Ст. 1.
Ст. 2.
Ст. 3.