Ибо твой кожаный лиф грудь не вмещает твою.
То, что сосать не дает твоих кушаний мухам противным,
Было когда-то хвостом гордым у лучшей из птиц.
Ежели желтая пыль твою замарала одежду,
Мягким ударом ее хвост этот легкий сметет.
Не ударяй кулаком ты слугу виноватого в зубы:
Пусть он печенья поест, что посылает Родос.
Чтобы свой голод унять, ты нашего скушай Приапа:
Не осквернишься, коль ты даже и чресла сгрызешь.
Ты поросенком таким насладишься в дни Сатурналий,
Он, между вепрей пасясь, от желудей разжирел.
Эту колбаску, что ты в середине зимы получаешь,
Я за неделю еще до Сатурналий купил.
Я — попугай, я у вас именам любым научуся,
Но научился я сам «здравствуй, о Цезарь!» кричать.
Ты, поздравитель, за что слывешь непристойником, ворон?
Нет! Никогда твой клюв похоти мерзкой не знал.
О нечестивом грехе Филомела Тереевом плачет,
Ставши из девы немой птицею певчей теперь.
«Здравствуй» тебе говорю, а я — стрекотунья-сорока.
Если б не видел меня, птицей не счел бы никак.
Если б ты птичкой владел, о которой подруга Катулла,
Лесбия, плакала, здесь можно ей было бы жить.
Ларчик лекарственный здесь ты видишь из кости слоновой.
Был бы доволен и сам Пакций подарком таким.
Резво играйте, рабы, но — помните — только играйте:
Будут всего на пять дней спрятаны плети мои.
Горе для мальчиков всех, для наставников — сущая радость,
Славой на веки веков нас Прометей одарил.
Голому бородачу служить для жалких объедков
И с отвратительным псом спать не желает сума.
Веники были в чести когда-то, что видно по пальме,
Но подчищала теперь веникам дал отдохнуть.
Этою ручкою ты свои плечи избавишь от зуда
После укуса блохи или, пожалуй, и вши.
Чтобы от пенул и тог не стали лохматыми книги,
Этот еловый футляр будет их долго беречь.
Ложу названье дает по глазкам на дереве пестрым
Птица Юноны теперь, бывшая Аргусом встарь.
Потником мягким покрой своего скакуна ты, охотник,
Ибо натрешь ты волдырь, сидя на голом коне.
Ложе подковой прими, что отделано все черепахой.
На восьмерых оно: пусть в гости приходят друзья.
Если считаешь, что я черепахой наземной отделан,
Ты в заблужденье: морской в дело пошел здесь самед.
Вот плодоносных дерев из леса Атланта подарок,
Кто золотой подарит стол тебе, меньшее даст.
И не из выплавка я, и не сын Мавританского леса,
Но для роскошных пиров все же и я подойду.
Ты сомневаешься в том, что быков подносящие тяжких
Будут способны сдержать стол из ливийских досок?
Остроконечная трость из дуба с деленьем на футы
Часто способна тебе плутни подрядчика вскрыть.
Это не новых времен и чекана не нашего слава:
Первым из них выпивал Ментор, сработавший их.
Простонародные мы из состава бесстрашного чаши,
И от горячей воды наше не лопнет стекло.
Хоть каллаикский во мне алеет металл благородный,
Больше искусством я горд: Мин ведь чеканил меня.
В память сапожника ты Ватиния чашу простую