Где же в тебя, как в быков, зубы глубоко вонзить?
5 Что же владыку лесов и царя ты напрасно тревожишь?
Он ведь не ест ничего, кроме отборных зверей.
Верона стих ученого певца любит,
Горда Мароном Мантуя,
Земле Апонской славу дал ее Ливий,
И Стелла, и не меньше Флакк,
5 Аполлодору дожденосный Нил плещет,
Пелигн Назоном хвалится,
Лукан единственный и Сенеки оба
Гремят в речистой Кордубе,
В Гадесе резвом радость всем его Каний,
10 Мой Дециан — в Эмерите.
Тобой, Лициниан, зачванится наша,
Меня не презрев, Бильбила.[53]
Чистой Левина была, не хуже сабинянок древних,
И даже строже сама, чем ее сумрачный муж,
Но, лишь она начала гулять от Лукрина к Аверну
И то и дело в тепле нежиться байских ключей,
5 Вспыхнула и увлеклась она юношей, бросив супруга:
Как Пенелопа пришла, но как Елена ушла.
Просишь тебе почитать мои эпиграммы? Не стану:
Хочешь не слушать меня, Целер, а сам их читать.
Ты мила — нам известно, дева, правда,
Ты богата — никто не станет спорить;
Но коль хвалишься слишком ты, Фабулла, —
Не мила, не богата и не дева.
«Фига» сказал я, а ты осмеял, точно варварство, это
И говорить мне велишь «смоква» ты, Цецилиан.
«Смоквами» то мы зовем, что, мы знаем, растет на деревьях,
«Фигами» то назовем, что у тебя на виду.
Не думай, скряга жадный, вор моих книжек,
Что стать поэтом так же дешево стоит,
Как переписка жалкого тебе тома:
За шесть монет иль десять не купить «браво».
5 Ищи стихов необработанных, тайных,
Известных только одному, в ларе скрытых,
Чью соблюдает девственность отец свитка,
Под подбородком не истертого жестким.
Известной не сменить хозяина книге.
10 Но если есть такая, где образ пемзой
Не вылощен, где ни чехла нет, ни скалки, —
Купи: продам и сделку сохраню в тайне.
Тот, кто читать чужое хочет для славы,
Не книгу, а молчанье покупать должен.[55]
«Волен уж ты чересчур», — всегда ты, Керил, говоришь мне.
Ну а тебя-то, Керил, можно ли вольным назвать?[56]
Что бы ни делал наш Руф, — занимает лишь Невия Руфа:
Весел он, плачет, молчит — только о ней говорит.
Пьет за здоровье он, ест, соглашается, спорит — одна ведь
Невия все, а не будь Невии, стал бы немым.
5 Начал вчера он отцу писать поздравленье, а пишет:
«Невия, солнце мое! Невия, здравствуй, мой свет!»
Невия смотрит письмо и смеется, глаза опустивши.
Невия ведь не одна. Что же, глупец, ты дуришь?
Перед нами смеялся Пан Тарентский,
А теперь напоказ смеется Каний.
Книга, ступай за меня на поклон. Окажи мне услугу:
К Прокула ларам тебе надо нарядной идти.
Спросишь дорогу, скажу. Миновав храм Кастора подле
Весты седой, ты пройдешь жриц ее девственных дом;
5 Дальше Священным холмом ты направишься к чтимым Палатам,
Где изваяний вождя высшего много блестит.
Не заглядись только ты на колосс лучезарный, который
Горд, что родосское он чудо собой превзошел.
После у крыши сверни ты хмельного Лиэя; с ним рядом
10 Купол Кибелы (на нем изображен Корибант).
Сразу же с левой руки ты увидишь славных пенатов
Дома высокого, где в атрий просторный войдешь.
Смело иди, не страшись порога надменного спеси:
Ни на каких косяках так не распахнута дверь,
15 И ни одна не близка так Фебу и сестрам ученым.
Если же спросят тебя: «Что же он сам не пришел?» —
Ты извинись: «Каковы ни на есть, но стихов этих он бы
Не написал, если б сам начал ходить на поклон».[57]
Семь за Юстину, за Левию шесть, четыре за Лиду,
Пять за Ликаду и три кубка за Иду я пью.
Всех поименно подруг перечту я, фалерн наливая,
Но, если девки нейдут, ты приходи ко мне, Сон![58]
При посредстве моих стихов желаешь
Ты и быть, Фидентин, и слыть поэтом?
Так зубатой себя считает Эгла,
Накупивши костей с индийским рогом,
5 Так под слоем белил себе приятна
53
Наряду с хорошо известными нам авторами — Катуллом, уроженцем
55
Ст. 8.
56
Ст. 1-2. Игра слов:
57
Ст. 2.
Ст. 5.
Ст. 7.
Ст. 8.
Ст. 15.
58
Ст. 1.