Наконец мы подъехали к пятиметровой массивной стене, проехали настолько мощные ворота, которые не сломит и танк. Над ними красовалась надпись: Стой! Дальше только смерть!
На стене бойницы, из которых торчали орудийные стволы. Даль находился парк, в котором стояли две машины ПВО, ракетные установки и несколько установок залпового огня. Возможно, что это тоже ПВО.
Бмка остановилась у двухэтажного здания, меня повели внутрь. Мы прошли два длинных коридора, которые были полны вооружённых людей. В каждом стояло по крупнокалиберному пулемёту, которые были окутаны силовым полем, словно кокон. Выходит, что силовое поле одностороннее, потому что никаких отверстий для стрельбы в нём не наблюдалось.
Спустившись по ступеням, мы оказались в огромном помещении, по уровню в подвале. Здесь дорогу нам преградила массивная дверь. Она открывалась скрытым двигателем, похожую дверь я видел в одном из банковских хранилищ. За ней оказался проход, ведущий вниз, по которому в ряд промаршируют десять человек. Железные ступени покрашены в серый цвет, но по центру краска уже стёрта подошвами, даже железо блестит от света ламп, которые над нашими головами.
– Добро пожаловать в бункер! – недружелюбно процедил тот из спартаков, которого я чествовал прикладом.
Шагов через двадцать упёрлись в аналогичные двери. Дальше ещё одни, лишь после них мы вышли на уровень, где в нос ударил спёртый запах: определить, каков он, было невозможно. Мы встретили в этих коридорах первых людей. Здесь шла своя жизнь: сновали женщины, несли что-то, куда-то торопились по своим бытовым делам, из боковых дверей был слышен детский говор и смех. По ходу это был жилой ярус. Насколько он простирался, было неясно.
– А не боитесь, что вас тут закроют, как крыс, внизу-то? – спросил я.
– Наивный ты, – с чувством превосходства ответил старший, – у нас более двадцати выходов на поверхность. А может и сорок. И газом нас не травануть, и не взорвать. Да мы и на поверхности богуем на сорок километров вокруг. А ракетами достанем и на все сто. Так что мы почти бессмертны!
Мы спустились ещё ниже, здесь располагались какие-то лаборатории, мастерские. Пройдя их, мы сели в подобие электровоза и помчались по каким-то тёмным тоннелям. Ехали минут десять, вот тогда меня и поразили масштабы этого бункера. Безусловно, мне морочат голову, только для чего, непонятно.
– Слушайте, а зачем такие сложности? – спросил я, когда мы вошли в очередной коридор. – Могли бы повязку мне надеть и всё!
– Чтобы ты карту не срисовал. А да, я ж забыл, ты ещё всё по канонам старого мира живёшь.
В этом коридоре было ужасно накурено, хотя вытяжка воздуха имелась, поток воздуха медленно двигался. Но тут наверняка жили тысячи людей, а может, десятки тысяч. Улавливался запах пищи, похоже, где-то варят большой количество сюрпы, да с перцем. Так вдруг захотелось варёного мяса, да хлебушка быпожевать, пусть даже чёрствого.
– Заходи, – старший указал на двери, на которых красовался красный медицинский крест.
В комнате был мягкий всепроникающий свет, какой бывает в операционных. За белой ширмой два стола с хирургическими инструментами, хотя белой её можно назвать символически: она сплошь испятнана кровью, как и хозяйка этой комнаты. Она была в джинсах и майке, которые также были в крови пациентов. Видно, с гигиеной тут плохо. Больных штопают, а потом они регенятся сами. Там же за ширмой стояли две каталки.
– Осмотри этого типа, – сказал старший.
Желтоволосая врачиха, тёмные соски которой дразнили меня через майку, посветила мне в левый глаз, долго там пыталась что-то рассмотреть. Затем провела светящимся сканом от макушки до ступней и озвучила моё состояние здоровья: