Пока я нёс её в свою каморку, мозг анализировал происходящее. Итак, сначала нам все хотелось куда-то бежать, потом все начали уничтожать друг друга. Выходит, таны имеют излучать разные типы воздействия. Причем сразу на всех. Так вот почему на той маленькой планете они боги, им приносят мясо, поклоняются. А если кто ослушается, они наказывают. Да, гнев богов. Сбежавших, наверное, ищут. Нет, с нами у вас так не выйдет: мы умные, цивилизованные.
Положив Леопанду на постель, я взглянул на безвольно упавшую нежную руку и прошептал тихо – прости.
И тут в коридоре грохнули выстрелы, и раздался самодовольный смех.
Четыре выстрела… По коридору идёт стрелок, но явно не в потолок стреляет, в людей.
Крик боли, стон…. Возня и рычание в коридоре прекратились.
Дальше шаги, гулкие и неторопливые во внезапно наступившей тишине.
Стрелок идёт дальше сеять смерть.
Слух напрягся до такой степени, что казалось, будто я слышу, как трутся подошвы его берцев об пол.
Ближе, ближе…
А двери-то открыты!
Быстро оглядев комнату, ничего не нашёл. Вот надо держать в жилье пару кирпичей и нож! Если он не успеет выстрелить, надо попробовать его вырубить. А он будет стрелять: в этом я не сомневался. Режим агрессии таны излучали вовсю – это я чувствовал на себе. Но в то же время в душе царствовал режим бога, я готов кидаться на автомат с голыми руками.
Вдалеке раздался протяжный крик, но шаги были громче. Ты…дык – с пятки на носок, ближе, ближе, медленней…
Почему он замедлился? Он насторожен и заметил открытые двери? Медленней, но шаг тот же, он не крадётся, а просто идёт, да и до дверей ещё порядком, если я не ошибаюсь.
И тут я понимаю, что замедлилось время. Это стало ясно по донёсшемуся крику, хотя и еле слышному. В жизни так не кричат, никогда.
Значит, замедляется время, я слышал об этом. Вообще-то выскакивать на саблю с голыми пятками – безумие. Но другого выбора у меня не было. Тем более я сейчас отвечаю за две жизни. Голова лихорадочно работала: надо схватить автомат или винтовку, что там ещё неизвестно. Первая задача – отвести от себя ствол, вторая – бить стрелка ногами и коленями, и желательно между ногами. Руки ведь будут заняты.
Дождавшись, когда враг вот-вот появится в поле зрения, я рванул вперёд. Да, время реально замедленно: стрелок в камуфляже как-то медленно скосил на меня глаза. Но он успеет развернуть автомат и выстрелить.
И он выстрелил в упор, но я не почувствовал боли, хотя понял, что пуля раскрошила ребро. Но я уже сбил правой рукой автомат в сторону и схватился за него, как клещ. Несколько пуль щёлкнули в стену.
«вы получили ранение, – высветилось сообщение. – Регенерация закончится через семнадцать часов. Для более скорого выздоровления необходимо лечение».
Стрелок всю волю направил на то, чтобы развернуть ствол на меня. Что-то мне не по себе стало после попадания, но я чисто на волевых рванул автомат на себя. Следом за автоматом на меня кинуло и противника. Бессознательно я взял его на одессу, напрочь сломав ему нос. Хотя почему бессознательно? Мозг работает чётко, особенно в экстренных ситуациях. Стрелок отклонился, но автомат не выпустил. В стену полетели пули. Хорошо, что автомат на одиночных.
Болтанул я тебя, чувак, болтанул. Сейчас будешь туго соображать. С этой мыслью я стал обрабатывать его ногами. Мои пальцы слабели. Попытался ещё раз дёрнуть на себя, не получилось. Сразу ещё рывок… Сработало: стрелок поддался, но резко опустил голову. Наши лбы встретились – это было всё равно, что бодать скалу. Показалось, будто лоб не выдержал, вмялся, как пустая пластиковая бутылка при ударе. Автомат и наши руки были в крови, которая щедро текла из носа врага.
И тут он выпустил оружие, потерялся. Держа автомат за ствол, я крутанул его и, будто топор, опустил приклад на макушку стрелка. Он вяло поднял и скрестил руки, но это удара не смягчило. Сходи-ка, дружище, на респаун, пожелал я ему, пока он падал.
Забрав с тела разгрузку, с автоматом в руке я вернулся в комнату и закрыл дверь. Спрятал оружие и боеприпасы под грязную одежду. Бок ныл, и режим бога закончился.
Наступила апатия. Я сожалел о том, что сделал. Почему-то мне было больно на душе, плюс терзала физическая боль. Как я мог так поступить? Зачем было ему крошить голову? Забрал бы автомат и всё. А я, что я творю?
Обессиленный я присел на стул, упёрся лбом в стол. Что-то не то…