- Но симптомы проявляются только в полнолуние! Я ведь не чистокровная! Не ваша!
- Кто об этом знает? Вам не поверят. Глаза скажут за вас.
Глаза... Полоски в янтаре.
- Я... у меня не будет детей! У меня не может быть детей! Моя семья... она вымирает.
- О чем вы? - даже в полумраке я увидела, что Альрик нахмурился.
- Ни о чем. По линии моей мамы не осталось ни одного родственника. Она - единственный ребенок. И я - тоже.
- Подробнее, - потребовал собеседник. - Что вам известно о матушке? Откуда?
- Не скажу. Знаю то, что знаю. Можете передать своим сородичам, что им обломится.
- Суть не в потомстве, - сказал Альрик, и в голосе промелькнул отблеск... тоски? - Дело в луне. Она поет. Зовет за собой. Вы слышали?
Слышала, скрывать не буду. Поначалу зов сводил с ума. Дудочка играла, замутняя рассудок, но с течением времени звук стал тише.
- Вы - полиморф, но успели почувствовать на себе жестокость ночного светила, - продолжил мужчина. - Но вы и вполовину не испытали тех ощущений, что переживают мои сородичи, когда круглое око смотрит свысока. Луна смеется над нами. Давным-давно наши предки поклонялись солнцу. Они называли себя "иль-хиль". Дети небесного пламени. Каждое утро они встречали солнце и каждый вечер провожали с почестями на покой. Однажды иль-хиль подшутили над бледной луной, разбудив её до срока. Взойдя на небосклон, луна потерялась в небесном пламени. В отместку за унижение она наказала иль-хиль, сделав своими рабами. С тех пор раз в месяц наши инстинкты подавляют цивилизованность.
Альрик рассказывал, и мое второе "я", встрепенувшись, жадно слушало своего хозяина. Того, с кем разделило бы сладость лунного света, и с кем предавалось бы стремительному бегу, прежде чем упасть на ложе изо мха.
Он виноват! Виноват во всем. Если бы не легкомыслие Альрика, я не стала бы заложницей луны.
Профессор не знал, - мысленно похлопала себя по щекам, отрезвляясь. Он и представить не мог, что несколько капель его крови пробудят к жизни полиморфа-уродца.
А причиной всему - мой синдром. Альрик поддался его влиянию и провел обет, усложнив ритуал.
Что за невезучесть? Патологическая. Концентрация невероятностей во мне. Ходячая катастрофа. Узел, который не распутать. Дверь с надписью: "выхода нет".
- И как мне быть?
- Соблюдайте осторожность. Учитесь контролировать сны. Не забредайте на чужую территорию, как случилось однажды.
- Это вышло неспециально. Кроме вас... кроме вашего леса... я не бывала нигде.
- Слабое утешение. Вы - профан в том, о чём у нас знает каждый ребенок. И рискуете, приходя на занятия во время полнолуний. На первом курсе факультета внутренней висорики учится студент. Мой... наш сородич. До сих пор вам везло, ваши пути не пересекались.
- На что вы намекаете? - возмутилась я.
Альрик хмыкнул:
- У него два старших брата и оба находятся в поиске. Таких, как они, у нас называют ищущими. Надеюсь, не нужно объяснять, кто является целью.
- Что же мне делать? Прогуливать занятия? А экзамены? В эту сессию на полнолуние придется... символистика, - растерялась я.
- Советую из двух зол выбрать меньшее, - сказал профессор сухо. - А именно пересдачи.
- Мэл... Егор не согласится.
Альрик наклонился, приблизившись ко мне:
- Мелёшину пора бы уяснить. Он держит птицу, которую в любое мгновение могут украсть из клетки. Не в его положении вести себя королем.
Я хотела бы расспросить о многом. О том, как Альрик переживает полнолуния. Должно быть, у него гранитная выдержка. А еще о том, как правильно маскироваться, чтобы меня не спалили. И о Лизбэт. В какой стадии находятся их отношения?
Но язык прилип к нёбу. Мир оборотней внезапно оказался рядом, дыша в затылок, и чуждый менталитет вызывал панический страх.
- По-прежнему хотите видеть меня? - жестом фокусника Альрик прокрутил приглашение между пальцами.
- Если вы того хотите. До свидания.
Встав с подоконника, я направилась по пустому коридору к лестнице. Мэл внизу, он ждет меня у раздевалки и разговаривает с другом. Через четыре месяца я выйду замуж. У меня своя жизнь, и другая мне не нужна.
История Альрика - сплошной бред. Здесь цивилизация и закон. Дэпы*, в конце концов. И никаких дикарей и свирепых варваров-недооборотней.
Не оглянусь. Уйду с поднятой головой. Я - человек, который выше рабских потребностей. Двум сущностям не ужиться в одном теле. Ни за что не оглянусь.
Альрик смотрел мне вслед. С усмешкой и с обещанием. Когда-нибудь мы встретимся. И подпоем луне.
***
Ей полезно побояться. Страх и неверие окутывают её облаком. Она полагала, что полиморфная составляющая останется незамеченной. Наивная.
Мелкий, что с первого курса, вычислил её без труда. Неудивительно. Обычно в полнолуние шлейф тянется за ней с холла и до мансарды, заползает в лаборатории и спортивные залы, цепляется за перила, щекочет обоняние. Правда, в последнее время ослабел - она старательно борется с инстинктами.
Женишка он не жалел. А за самочку перегрыз бы горло. Поэтому и присматривал, оберегая.
Для профилактики пришлось в первое же полнолуние прижать первокурсника и в тесном контакте продемонстрировать тому, на чьей он территории и на чью самку дерзнул посмотреть. О субординации, как и о разнице в возрасте, не шло и речи. Столкнулись двое: молодой и матёрый. Обычное дело.
Когда клыки ушли в десны, когти втянулись, а радужки стали круглыми, он поинтересовался лениво, стряхнув несуществующую пылинку с рукава:
- Собираешься сдавать сессию?
Мелкий кивнул. Совсем сопляк.
- Тогда вешай замок на едало. Рыпнешься и вылетишь в два счета. Заодно хребет переломаю. Усёк?