– Мне интересно, в твоём народе все женщины – вот такие? – полюбопытствовал Чингар. - Может, ещё и весь отряд состоял из вот таких женщин?
– Увы, ваша... Траган выбрала в качестве хахаля единственную женщину, – с сарказмом отозвалась я.
– Выходит, тебе одной не нашлось места дома? Уж не за длинный ли язык тебя отправили на смерть, шайса? – проговорил вождь глумливо.
– А ещё за дивный нрав и уникальную силу, - отмахнулась я. – Осторожно, дорогой, ещё немного высказываний в таком духе – и я решу, что ты влюбился!
– Осторожно? Клянусь духами предков, и правда. Χудшей кары никому не пожелаешь, чем такая женщина в шатре!
– Ну конечно, если с тюфяками и подушками привык обниматься, тут и не догадаешься, что с нормальной женщиной делать, у которой есть характер и своё мнение. Насмотрелась я на таких...
– Со стороны? Ближе подойти никто не рискнул?
– Из трусов – нет, что мне только на руку. Ты вот первый.
– Хватит! – не выдержав, потребовал наконец Микар. - Даже дети так себя не ведут!
– Ну кто виноват, что у вас вождь умён не по годам, – проворчала я себе под нос. - Весь мозг...
– Довольно! – рявкнул старейшина, хлопнув ладонью по колену. - Чингар, пожалуйста, выйди! Позволь мне поговорить с нашей гостьей. Спокойно поговорить!
– О чём с ней разговаривать? - пренебрежительно фыркнул вождь, но спорить не стал, поднялся и шагнул к выходу.
– Да уж всяко больше вариантов, чем с тобой, - проворчала я, упрямо оставляя последнее слово за собой. Подмывало еще и неприличный жест в спину показать, но я сдержалась, это уже совсем ребячество. И, пока Микар не начал лекцию о поведении, поинтересовалась: – Какой-то он у вас слишком нервный для вождя. Что, других вариантов не было?
– Чингар лучший из воинов, вождём его выбрали по праву. Дело вoждя – вести инчиров в бой, всё остальное решают старшие. А в бою ему нет равных, он чует тайюн, убил их больше, чем кто-то ещё. Да, всегда был резок и упрям, но... вот таким я его не видел, – вздохнул Микар. - Как и любой инчир, он добр и терпелив с женщинами. А на тебя, наверное, сердит за Траган.
– Почему? – озадачилась я, про себя отметив одинаковый подход наших народов к управлению и неточность определения: Чингар выходил скорее не вождём, а главнокомандующим. За аборигенов стало спокойнее. Если он просто воюет против неких тварей, а не определяет будущее этого народа, у последнего есть шансы выжить. – Она ему родственница, что ли?
– Она его мать, – вздохнул мужчина.
– Прекрасный вождь, в бабьи склоки влезать, - проворчала я, хотя это, конечно, многое объясняло.
— Наши женщины не дерутся, – пояснил Микар осторожно. - Твой поступок – это было очень... странно. Неправильно. Непонятно. Для вас подобное – обычно?
– Ну... Честно говоря,тоже не особенно, - хмыкнула я. — Но такого удивления не вызывает. Если женщина желает постоять за себя самостоятельно, никто ей в том не препятствует. А у вас, я так понимаю, разговор один: чуть что – иди в шатёр.
– За женщин дерутся мужчины, – возразил собеседник. - Они для этого и существуют. Поэтому Чингар и... растерялся. Ты обидела его мать, он должен был вступиться, но не может: ты тоже женщина.
– А если не окажется подходящего мужчины под рукой, чтобы вступиться? - полюбопытствовала я.
– Такого не может быть, – уверенно отмахнулся Микар. – Инчир будет защищать любую женщину. Просто я не помню случая, чтобы защищать пришлось от другой женщины...
– Ой, всё! – поморщившись, я всплеснула pуками. — Не хочу больше про баб и эту семейку! Давай о главном. Что ещё за твари-тайюн у вас тут ходят и откуда берутся? Да еще в количествах, которые кажутся вот этим тушам, то есть вашим воинам, заметными.
Микар тут же подобрался и сосредоточился, даже немного нахмурился.
Всё же физиономия у него исключительно деревянная, за время разговора тень эмоций на ней проступала всего несколько раз. Хотя на деле, кажется, не такой уж дуб: вышел же из себя во время нашего с вождём обмена любезностями.
– Далеко-далеко есть земля, где травы сочны и зелены, где деревья огромны, скалы стары как мир, а небо высоко. Инкар. Священная земля. Сильная земля, которая привлекает и порождает самых сильных духов. Даже тех, кто способен предстать во плоти. И добрых и, увы, злых. Тайюн неутомимы, сильны, быстры и безжалостны, они охотятся на инчиров, пожирая нашу суть и обращая жертвы в себе подобных. Когда наступает Сезон Смерти, единицы и десятки тайюн, которые всегда бродят по Инкар, обращаются в несчётную волну. В Сезон Смерти все инчиры укрываются среди скал Края Мира: вдали от Священной земли тайюн меньше,там воины могут дать им отпор.