- Держал когда-нибудь вожжи в руках? - спрашивает дед Митяй.
- Приходилось, - отвечает Егор небрежно, мол, только этим и занимался всю сознательную жизнь. А то! У самого старшего Мелёшина есть конюшня с элитными скаковыми.
- Надеваешь узду, хомут... - Дмитрий Ионович демонстрирует последовательность операций на пегой лошади, которую зовут Зеброй. Лошадка стоит смирно и терпеливо ждет окончания репетиции. - Одеваешь седелку и затягиваешь подпругу... Вот так... Натягивай в меру... Хорошо... Теперь заводишь лошадь в оглобли... Ставишь оглоблю в гуж, вкладываешь дугу и перебрасываешь через шею лошади...
Муж внимательно слушает. Наверняка он задействовал certus exempul*, чтобы запомнить термины и тонкости запрягания. А дед Митяй переключился на колесное средство. И к телеге нужно подойти со всем вниманием. Вдруг в дороге слетит колесо - что тогда делать?
- Тяжы должны быть одинаковыми по длине. Проверь, чтобы были натянуты, и чека держала... Следи, чтобы колпаки сидели на осях крепко... И чтобы ступицы были исправны.
Не выдержав, Егор мученически вздыхает.
- Верхом будет проще, - показывает на седло.
Наверное, он пожалел, что перенес поездку на завтра, а не отправился в Магнитную сегодня, на внедорожнике и с ветерком. Да и послушная Зебра не выглядит отчаянным скакуном.
- Так-то оно так, - соглашается Дмитрий Ионович. - Вижу, ты лихой наездник. Но куда наших дивчин посадишь?
Мэл взъерошивает волосы. Опять его поддели шуточкой. Дивчин и вправду набралось немало. Помимо меня, в Магнитную собралась мама. Она боится, что без неё мы заблудимся или влипнем в историю. Поедет и Софья Николаевна, чтобы отвезти к скорняку готовые заячьи шкурки, которых набралось штук семь или восемь. Заодно женщины хотят заглянуть в запасник, чтобы выбрать причитающийся лимит. Узнав о поездке, напросилась с оказией и Наина-пророчица. У неё тоже нашлись в Магнитной дела, которые она не решилась доверить соседкам.
Поработали вместе и ужин устроили сообща, и совместная трапеза понравилась мне невероятно из-за душевности и участливого внимания друг к другу. Заяц в сметане вышел отменным, и Софья Николаевна получила заслуженные похвалы кулинарному мастерству. Даже Егор не поскупился, собрав кусочком хлеба остатки подливы с тарелки.
- Знаете рыжего, что приезжал сегодня на машине? - спросил муж у Дмитрия Ионовича.
- Рыжий? - задумался тот. - Должно быть, Мурена. Теряет сноровку, шельма. Не сразу просек, где вас искать.
- Кто-кто? - изумилась я. - Его зовут Муреной?
- На кой ляд мне его имя? - отмахнулся дед Митяй и получил от жены тычок в бок, за сквернословие. - Мне с ним внуков не нянчить. Мы тут живем просто. Коли нас заставляют свои корни забыть, то и мы в долгу не остаемся.
- Мурена - хищная рыба, - продолжала я удивляться.
- А то нам незнамо? - прищурился Дмитрий Ионович. - Уж точно не цыпленок да ягненок.
Помимо рыжеватого бугая Мурены местные наделили кличками и остальных наемников из Совета. Слепень, Клещ, Репей, Пиявка, Цепень... Ничего не скажешь, благозвучные и миленькие прозвища.
- Неужто не дают житья-покоя? - поинтересовался Егор, впечатлённый богатым воображением жителей.
- По-разному бывает, но вот уж годков тридцать как устаканилось. У нас по-своему заведено, у них - по-своему. Ездют по Магнитке, выслеживают и разнюхивают да девок портят. У катов отдельная кормежка, сытная. В неурожаи нам приходилось траву жевать с голодухи, а они лопали от пуза и смотрели, как мы пухнем. Думали, вымрем? Накуси - выкуси. Не дождутся! - воскликнул с жаром дед Митяй.