Пиня Копман
Эпиложное
ПРЕДИСЛОВИЕ
Жизнь, как приключенческий роман, заканчивается эпилогом.
Эпилог, – это общая оценка (со стороны) всех приключений и предсказание дальнейшей судьбы героев.
Перед тобой, друг мой читатель, эпилог моей жизни.
В этот сборник стихов о старости и смерти вошли 14 стихотворений-размышлений. Хотя в них я часто пишу «мы», тебе не стоит принимать назидания и сетования на свой счет. Это все размышления личные, и они обо мне. Но тут не мания величия, а просто такой литературный приём.
Потому надеюсь, что назидательный тон некоторых из этих стихотворений ты мне простишь.
Прости так же, если твоя религия или философия обещают не то, во что верю я. Мы разные, и потому надеюсь, что тебе будет интересно.
Ну, а небольшой каламбур в названии намекает, что истина не известна никому из живущих, в том числе и мне.
Все иллюстрации – это мои собственные рисунки, фотографии и фотоколлажи на их основе.
В каждой из иллюстраций, кроме последней, присутствует, в том или ином виде, огонь – символ очищения души.
А вот почему огня нет в последней иллюстрации – мой маленький секрет, который ты, друг мой читатель, наверно легко разгадаешь.
ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
Опять сосной дохнули доски,
И вспышкой в памяти – жара,
Лесок, где елки да березки
В песке на берегу Днепра.
Друзей веселое соседство
И пряный запах старых книг
И счастье. То, которым детство
Беспечно полнит каждый миг.
И ты, с реальностью не споря,
Вспять обращаешь жизни путь.
И, как река впадает в море,
Впадаешь в детство по чуть-чуть.
ПОЕДИНОК
Выхожу я со зверем один на один.
Я старик, у зверюги хватает седин.
Он сильней, может стать. Он испытанный тать.
А за мною мечта и инстинкт выживать.
Солнца желтый сосок согревает висок.
Скоро кровь побежит на горячий песок.
Ярость – благостный дар и пьянящий угар.
Кто из нас нанесет самый точный удар?
Оба мы не легки. Оба бьём по-мужски.
Вскрикнут дамы, мужчины сожмут кулаки.
Санитар скривит рот, дожуёт бутерброд
И застынет как памятник в створе ворот,
А Безносая стукнет ногою босой
И почти без замаха ударит косой.
Не напишут пииты о бое баллад.
Лишь прозектор, накинувший в пятнах халат
Скажет: "Славно сработал, профессионал!"
И оформит как запись в учетный журнал.
А уборщик засыплет песком гренадин.
Жизнь идет. Победитель остался один.
МЫСЛИ В ДЕНЬ НОВОГО ВИНА
Бороздой на лбу морщина,
На висках, – седин зола.
Осень-осень, грусть-кручина,
Ты зачем ко мне пришла?
Сладко-жарко было лето
В треске праздничных огней.
Не расплатой ли за это
Мне тоска осенних дней?
Дни веселья отмелькали
И почти достигли дна.
Искры блеск в моем бокале
В праздник Нового вина.
И расцвечена палитра
Меж хрусталиками льда
Желтой карточкой арбитра
С удаленьем в никуда.
Неба ль хмарь тому причина,
Дум ли мутных кутерьма…
Эх, развейся грусть-кручина:
Осень все же не зима!
ПОСЛЕ ЖИЗНИ
Я умру, и меня закопают потом
В эту теплую рыжую глину.
Растворюсь и сольюсь с её жирным пластом
И уже никогда не покину.
Ощущая с оставшимся миром родство
Суть моя породнится с землёю,
И расплещет по каплям души вещество,
Сбросив бывшее ей сулеёю*.
От Эйлатских кораллов до Хайфских садов
От Хермона и до Ашкелона
Вьются души трех тысячелетий родов
Здесь ушедших в земельное лоно.
Мы-они. Не о том, не о том, не о том,
И не в вере, конечно же дело.
Мать Земля примет теплым своим животом
Без различий и душу и тело.
Ассирийцы, семиты, славяне, – мы все
(Я различий на дух не приемлю),
Наши души истают в лучах и в росе
Чтобы снова уйти в эту землю.
И еще много раз мы уйдем и придём
Громом, пылью, волною прибоя,
Солнцем, воздухом свежим, прохладным дождём
Напитав эту землю собою.
Светлым облаком в адскую полдня жару
Бросим тень на горячие лица,
Или тонкой травой прорастем поутру
Что в одеждах росистых искрится.
Напитаем мы влагой прибрежные мхи,
Апельсины, цветы и платаны.
И работой такой души смоют грехи
Что копили всю жизнь неустанно.
И в глубоких пещерах, в промозглой тиши
Или в звездных чертогах предвечных
Душу встретят, а если и нету души