Среди забытых вещей на маленькой полочке у кровати лежал старый том Паскаля. Клод взял его и начал читать с болезненным вниманием. С книгой и кофе, ему удалось не уснуть до наступления утра.
Прежде чем отправиться в Палату, он заплатил сыну своего хозяина, чтобы тот отправился в Сен-Клу и осмотрел дом Амброзины, тщательно его описав, добавив в качестве объяснения своей просьбы: ему сказали, будто это место как нельзя лучше подходит для летнего отдыха, так что мальчик, прежде всего, должен узнать: живет ли в нем сейчас кто-нибудь или нет.
Весь день он ощущал вялость, глаза смыкались, ему очень хотелось спать, нервы его были натянуты до предела.
В эти тоскливые однообразные часы он представлял себе своего посланного, бредущего в неведении по дороге, ставшей такой страшной для него самого, приближающегося к роковому дому и находящего его таким, каким он трижды представлялся в его снах, — покинутым и обветшалым.
Рене ни словом не упомянул об их разговоре прошлой ночью, но был более чем обычно, дружелюбен и внимателен.
Когда невыносимый день, наконец, закончился, он пригласил Клода отобедать с ним, но тот отказался; причина, которую он не назвал, заключалась в том, что ему отчаянно хотелось услышать новости, которые должен был принести ему его посланец.
Когда он пришел домой, мальчик уже вернулся; путь туда и обратно он проделал на лодке.
Клод испытал ничем не объяснимое облегчение, увидев его спокойствие.
— Ну что? — спросил он с самым равнодушным видом, какой только был способен изобразить.
— Ну, гражданин Буше, я не стал бы арендовать этот дом в Сен-Клу.
— Почему? — механически спросил Клод.
— Во-первых, там произошло ужасное убийство.
— От кого ты это узнал?
— Мне сказали об этом лодочники, они плавают мимо этого дома каждый день.
Значит, это убийство не было забыто.
— Ничего страшного. А каким ты нашел сам дом?
— Он разваливается.
— Разваливается?
— Ну, он заколочен…
— Заколочен?
— Да, гражданин, — мальчик пристально посмотрел на Клода, поведение которого, вне всякого сомнения, было странным. — А сад зарос сорняками.
Клод сделал над собой усилие, чтобы казаться безразличным.
— Значит, ты не смог осмотреть дом изнутри? — спросил он.
— Никто не знает, у кого ключ; говорят, владелец живет в Париже и никогда сюда не приезжал. Это место пользуется плохой репутацией из-за ужасного убийства, совершенного там.
— В наше время, — пробормотал Клод, — и такая чувствительность?
— Они просто невежественные люди, гражданин, — лодочники и те, кого я встретил в парке.
— Итак, по-твоему, дом совершенно непригоден для проживания?
— По крайней мере, его нужно для начала хорошенько расчистить.
— Расчистить?
— Сорняки в саду просто чудовищные, а один куст ежевики растет прямо перед дверью и мешает открыть ее.
Клод вздрогнул и больше ни о чем спрашивать не стал.
Значит, все выглядело в точности так, как в его сне.
До двенадцатого числа оставалось три дня — возможно, они будут последними в его жизни.
Поднявшись в свою комнату, он взглянул на календарь, надеясь ошибиться в своих расчетах.
Нет, двенадцатое настанет ровно через три дня.
Он не хотел позволить себе уснуть, но на этот раз кофе ему не помог.
Ему снова приснился сон о его поездке в Сен-Клу, и он не мог проснуться, пока ужасная последовательность событий не подошла к концу.
Он проснулся, дрожа, обливаясь холодным потом. Ему пришлось выпить коньяку, прежде чем он смог прийти в себя настолько, чтобы совершить туалет и отправиться в Палату.
Когда он торопливо шел по улице, полной утренней свежести, бремя его страданий облегчила неожиданная мысль. Он возьмет с собой компаньона, он попросит Рене сопровождать его.
Это поможет ему справиться с ужасом видения.
Никто не станет нападать на них, если их будет двое, к тому же, они могут взять с собой оружие; им не нужно приближаться к дому, они могут проделать путь по реке, а не идти через парк.
Подумав так, Клод ощутил, что к нему возвращается былая уверенность.
Едва придя в Палату, он разыскал своего друга и изложил ему свой план. Рене охотно согласился составить ему компанию.
— Я и сам об этом подумал, — сказал он. — Я легко могу получить разрешение сопровождать тебя, и мы покончим с этим твоим видением раз и навсегда.
Клод почувствовал такое облегчение, что почти избавился от прежних дурных предчувствий.