Эпистолы: друзьям моим единственным

* * *Я стольких любимых оставил векам,Годам и неделям, ночам и часам —В тряпье и порфирах, во храме и хламе.Они оставались в эпохе своей,В теченье ночей и в течении дней.И Хронос глотал своих бедных детей,Давясь их сухими телами.Я видел — мне тягостно зренье мое! —Я видел, как строилось наше жилье.И видел руины, руины…Мне камень огромный служил алтарем,Огонь совершался на камне, а в немСпекались рубины, рубины…Был первый мой дом знаменит и высок.Но вот я сквозь пальцы просеял песокИ я не нашел сердцевины…Я стольких любимых оставил векам,Годам и неделям, ночам и часам.Я вышел.Да, я их оставил здесь, в доме моем.И вот я меж пальцев размял чернозем,Но сердца я в нем не услышал.Я непобедимее день ото дня,Но смерть и любовь побеждают меня,И я обнимаю, как гостью,хозяйку в дому,И пространство звенит.Там Хронос бесценным рубином скрипитИ пес — пересохшею костью.ПРИКОСНОВЕНИЕТы просишь рассказать, какая ты…Такая ты…Такая ты… Вестимо —Ты мне понятна, как движенье мима,И как движенье, непереводима,Как вскрик ладонейИ как жест лица…И вот еще — мучения творца —С чем мне сравнить любимую?С любимой?Я слово, словно вещего птенца,Выкармливал полжизни с языка,Из клюва в клюв: такая ты, такая…Дыханьем грел: такая ты, такая…И лишь сегодня понял до конца —Тобой моя наполнилась рука.Вот жест всепонимания людского!А слово… Что ж, изменчивое слово,Как птичий крик, вспорхнет и возвратится,Изменчивости детской потакая,Изменчивостью детскою губя.И лишь прикосновенье будет длиться.И только осязанье будет длиться.Так слушай же: такая ты… такая…О, слушай же, как я люблю тебя!* * *Вернись, тебя я попросил. Но ты уже вошла.И подбежал к ногам сквозняк из дальнего угла.И дрогнула у кресла ель, и медленно сошлиК подножью иглы, словно сель. А с уровня земли,Из-за окна, где снег лежал каленее стекла,Тянуло в дымное тепло поземку через щель.Вернись, тебя я попросил, еще открыта дверь.Вернись, тебя я попросил. Но ты уже вошла.И руки мне на грудь легли. А из моей груди —Навстречу им — ладони две мою прогнули грудь…О, смилуйся, о, не входи в меня еще чуть-чуть.Ты центром времени была, основой всех основ,Как в центре солнечных часов блестящая игла,Что тает в солнечных лучах и в мареве дрожит.А тень на циферблат легла и здесь она лежит.А тень на циферблат легла, закинув тени рук.Мне тень обозначала час и означала день.О, не входи на этот круг, любимая, мой прежний друг,Ты — как собаку — уведешь возлюбленную тень.Она на звук твоих шагов отозвалась во мне.Ее ладони на груди — на этой стороне…Ну, не входи. Войдешь — и там она прильнет к ногам,И повлачится за тобой — по судьбам, по пятам.Кто мне тогда означит час, чтоб, отвратив свой взглядОт мельтешенья мелких строк, мне оглядеть закат?И доглядеть, отворотив глаза от этих строк,И развернуться в темноте ногами на восток.* * *Я ждал тебя всю жизнь свою, пойми,От ожиданья стала неделимойЛюбовь, а ты — лишь женщина любви,Единожды — тобой — не утолимой.Одна любовь. Одна любовь. Одна.Я разные давал ей имена.Вода — водой — воды — с водой — с водою…Глупец. Они звучали чередою.ОКО1Мы вернемся однажды под закрытые веки.Мы однажды — единожды — глаз не откроемИ останемся там, за сомкнутыми крепко очами.И останутся здесь в осторожном молчаньеПара квелых бутонов, томительный запах аптеки,Односложные вздохи и скорбные люди.Мы припомним ничто.Мы, конечно же, что-то забудем.Мы вернемся однажды в глухую пору дорожденья,До дождя и до света, до снега, до слез, до ненастья,До всего, что назвал я — единожды счастье.Нас не станет, и это случится однажды…Посмотри, мое сердце, какие великие горы,Приглядись, мое сердце, какие великие снеги,Изумись, мое сердце, какие великие рекиОбреченно сползают в долины с покатых вершин!Но уйдем мы с томительным привкусом жажды.Нас не станет, и это случится однажды.И прикроется веком зеница души.Мое тайное око,Четвертое око,Незримое око…Я забыл вам сказать, что четыре мне глаза даны.Смотрит вверх теменной — нет ли в тучах войны,А глаза исподлобья глядят — то светло, то жестоко,А зеница души на прохожих глядит одинокоИ призывно мерцает, как шепот среди тишины.2Мое тайное око,Четвертое око,Незримое око…Вкруг да рядом — машины, деревья, дома.А в машинах — бензин,А в деревьях — биение сока,А в домах этих — люди.А в людях царит кутерьма.А я вижу душой, как слетают с карнизовИ восходят из окон, как смех или снег,Сизокрылые мысли и помыслы тех,Кто бездарно влюблен и беспечно крылат.И я вижу кромешный порядок и ладВ тучных стаях, что наземь из окон летят;Каждый сизый цыпленок на вертел нанизанИ хурмой фарширован, как толом снаряд.Ах, едальные птицы едальных утех,Заклинаю: фен-хель-кар-дамон-ба-стурма,Возвращайтесь, роняя подливу, в дома.Только птицы крылатых летят задарма…