"Прошу, молю вас, дочитайте до конца перед тем, как найти свою собственную причину произошедшего. Когда я пишу это – я еще жив; когда вы читаете это – я уже мертв. Надеюсь вы читаете не вслух, надеюсь при прочтении в вашей голове текст будет озвучивать мой голос. Если так, значит мне удалось перенести частичку себя на лист бумаги. Довольно предисловий. Я устал, очень устал. Эту фразу я закладываю в фундамент своего состояния. Ни амбиций, ни целей у меня нет, и нет желания их приобретать. Я с тяжестью день ото дня волочу свое существование, которое многие называют жизнью. Закат для меня бесцветен, вкус еды пресен, мир окутали лишь серые тона… "
Что ж, вроде неплохо, начало положено. Кажется, я стал тем, кого никогда не понимал – самоубийцей, по крайней мере потенциальным. Как люди приходят к такому, думал я, но все проще некуда: сознание сужается, мышление зацикливается на возведенном в абсолют принципе "все или ничего", когда все вещи делятся на черное и белое, а последняя тяжелая ситуация, которая является точкой невозврата и ведет тебя на крышу, кажется абсолютно безвыходной.
Есть фраза, звучит она примерно так: "Нужно иметь много мужества, чтобы прервать свою жизнь раньше времени, но еще больше, чтобы продолжить жить". С этим трудно поспорить, пожалуй так оно и есть, вместо борьбы я выбрал самый легкий путь – вниз, навстречу асфальту сквозь девять этажей. Но это уже решено.
Держу в руках лист бумаги и думаю, стоит ли писать эту записку. Все равно все свои чувства я в нее вложить не смогу. Стандартные фразы "не вините себя" никого не успокоят. Никто не поймет моего поступка, как всегда и бывает. А, впрочем, пускай. Быть может, эта рукопись способ проникнуть в последние мысли моего сознания для тех, кто прочтет ее. Продолжаю:
"Дело не в том, что я хочу умереть, а в том, что я больше не хочу жить. Мне очень жаль, что вы узнаете об этом так, что вам приходится это читать. Но, уверен, вы понимаете, что сказать об этом я вам не мог. Разумеется, вы бы стали меня отговаривать. Возможно, этой запиской я просто подбрасываю дров в коптильню вашего горя, но я хочу, чтобы вы прочли это; чтобы вы приняли случившееся. Смерть – это естественный процесс, все мы однажды придем к этому; кто-то раньше, кто-то позже; кто-то по своей воли, а кто-то против нее. Смерть бесстрастна, ей все равно кто ты, кем был, она примет тебя любым, и я решил сам прыгнуть к ней в объятия. Именно сам, а не посредством каких-то внешних факторов. Это мой первый и последний акт своеволия. "
Ветер дует мне в спину, будто подначивая. Что там, за гранью, девять этажей свободного падения и грязный асфальт? Но это грань крыши, грань материального, а что же за чертой нематериального? Рай, ад, вечные скитания в виде эктоплазмы, реинкарнация, или просто тьма? Но что значит эта тьма? Для всех окружающих я просто мертв, и они могут строить свои догадки о загробной жизни и моей душе в небытие, но что значит быть мертвым для самого себя…
Я закрываю глаза, мир наклоняется на 15 градусов.. на 30.. на 90.. Ветер бешеным потоком дует уже не в спину, а в лицо. Буквально мгновение длится острая боль по всему телу и… Пустота.
Дихотомия
Взгляд порядка
Ночь. Кромешная тьма. После тысячи попыток наладить освещение в городе администрация бросила это дело, так как местная шпана неустанно разбивала все фонари. Хреновы маргиналы, и как ему только удалось так сильно повилять на них?
– С этим надо что-то делать. – доносится голос из-за спины.
Впрочем, тьма не такая уж кромешная, языки пламени, вырывающиеся из тлеющей машины перед нами, освещают весь двор.
– Ты слышишь меня? – продолжает голос, – с этим надо что-то делать. Они же… они же сожгли его. Заперли в тачке и сожгли. И, судя по всему, просто забавы ради. Господи, как мы до этого докатились.
Пламя согревает лицо. Тошнотворный запах горелого мяса пробивается в ноздри. Поворачиваю голову и через плечо окидываю взглядом собравшуюся толпу.
– Идем. Нам тут делать нечего, – говорю я Андрею, одному из последних блюстителей закона в городе. Это его голос звучал из-за спины.
– Но… мы так и оставим его?
– А ты хочешь ему как-то помочь? Идем.
Мы пробираемся сквозь толпу людей, обступивших горящий автомобиль. В их взглядах уже нет ни удивления, ни страха. Это обычный расклад вещей в последнее время. И лишь на их лицах читается вопрос, который каждый из них держит в уме: “Кто следующий?”. Все мы зачерствели от происходящего. Если хочешь сохранить здравый рассудок, то нужно отключить чувство эмпатии, а вместо него в приоритет поставить чувство эгоизма. Может быть, этого он и добивается?