Минуту или две я сидел неподвижно, рассматривая буквы. Вне всякого сомнения, «Брага» — просто сокращение, использованное Фернингом. Мой взгляд переместился на цифру напротив названия. Акционерное общество «Браганзетта» перевело компании «Спартак» крупную сумму. Я нажал на кнопку звонка, вызывая Умберто.
— Синьор?
— Принесите документы всех сделок с компанией «Браганзетта» из Турина.
Он вернулся через несколько минут с толстой пачкой бумаг. Я внимательно их просмотрел. И вскоре выяснил все, что хотел. Часть спецификаций я оставил у себя, остальное вернул Умберто. Потом взял извлеченную из кошелька страницу блокнота Фернинга и тщательно изучил, букву за буквой.
Расшифровать первые две строчки не составляло труда.
В декабре компания «Спартак» поставила на завод «Браганзетта» три специальных высокопроизводительных станка для производства артиллерийских снарядов. Это объясняет «3 спец.». Дальнейшее очевидно. Судя по спецификациям, особенность этих станков состоит в том, что они адаптированы для выпуска снарядов гораздо меньшего калибра, чем стандартные S2. Речь шла о снарядах для двадцатипяти- и сорокамиллиметровых автоматических зенитных орудий типа Л/64 и Л/60 шведской фирмы «Бофорс». «1 станд. 10,5 см. К.З.О.» — это один стандартный станок для выпуска 10,5 мм снарядов для корабельных зенитных орудий. «1200 плюс» и «150 плюс» означает расчетную производительность станков.
Но дальше я не продвинулся. Что означает «Спец.», «6 м. пояс» и все остальное? Никакой связи между этими обозначениями и контрактами «Спартака» с «Браганзеттой» найти не удавалось. Я еще немного поломал голову, потом сунул листок в карман. Тут все ясно. Отношения Фернинга с Вагасом как-то связаны со «Спартаком». Поэтому у меня, как у действующего представителя фирмы «Спартак» в Милане, есть более серьезная причина для контактов с генералом, чем просто любопытство. Я обязан (меня немного испугало это слово) встретиться с ним завтра вечером. В любом случае вреда не будет, а балет мне может даже понравиться. И еще одно соображение: если я не встречусь с генералом, то не избавлюсь от сомнений и тревог. Лучше уж покончить с этим раз и навсегда.
Приняв решение, я немного успокоился. Выбросил посторонние мысли из головы и принялся за работу. Поездка в Геную отняла время, которого мне и так не хватало — помимо текущих дел, накопившихся в мое отсутствие, нужно было срочно перестраивать работу в офисе. Что касается Беллинетти, тут я принял твердое решение. Деятельность помощника в мое отсутствие подтвердила ранее сделанный вывод о его полной некомпетентности и неспособности организовать работу офиса. В технике он вообще не разбирался. Фернинг, решил я, должно быть, сошел с ума, когда принимал его на работу. Вечером перед уходом я сел за пишущую машинку Умберто и составил конфиденциальную записку Пелчеру. Заканчивалась она просьбой дать согласие на увольнение Беллинетти. Я прибавил, что собираюсь повысить Умберто и нанять квалифицированную машинистку, что позволит сэкономить и улучшит работу нашего отделения. Закончив, я отправился в ресторан на площади Обердан, поужинал, а потом решил пешком прогуляться до отеля и сразу лечь спать.
Ночь была холодной, но ясной, и, желая немного размяться, я выбрал окружной путь через городской парк.
От земли поднимался легкий туман, среди деревьев светились желтые электрические фонари. Обнимающиеся парочки сидели в тени на скамейках или неспешно прогуливались по вымощенным камнем дорожкам. Но ближе к центру парка, где у прудов влажный туман сгущался, почти никого не было. Я свернул на дорожку под деревьями, которая шла параллельно одной из главных аллей. И тут заметил человека у себя за спиной.
Я размышлял о том, что до сих пор у меня не было времени подумать о переезде из отеля «Париж», что каждый проведенный там день — пустая трата денег и при первом же удобном случае следует заняться поисками пансиона. И с паспортом нужно что-то делать. Интересно, подумал я, стоит ли просить Фитча или Пелчера, чтобы они побудили к действию министерство иностранных дел? И тут я споткнулся, наступив на свой шнурок.
Склонившись, чтобы завязать шнурок, я краем глаза заметил какое-то движение у ограды, ярдах в двадцати позади себя.
Если бы я не подошел к ограде, чтобы опереться на нее, то ничего не заметил бы. Под деревьями было очень темно. Но ограда находилась на одной линии с фонарем у входа, ярдах в ста впереди, и со своего места я увидел нечеткий силуэт человека, голову и плечи.