Поначалу я не обратил на него внимания и закончил со шнурком. Потом оглянулся. Человек не двигался. Я мысленно пожал плечами и продолжил путь. Через секунду-другую сзади послышался тихий щелчок. Я узнал этот звук, поскольку только что сам наступил на неплотно прилегающую решетку водостока. Как и тот, кто шел позади меня. Я вновь остановился. Сам не знаю почему. Возможно, в моем мозгу зародилось неосознанное подозрение, что меня преследует разбойник. Хотя мне показалось странным, что он остановился, когда я завязывал шнурок. Я подошел к ограде и сделал вид, что поправляю узел. Ничего, слышался только шум от машин на Корсо-Венеция. Тем не менее меня не покидало ощущение, что тот человек где-то рядом. Прибавив шагу, я кратчайшим путем вышел из парка.
На улице было светло, и теперь я его заметил — маленькую плотную фигуру в пальто и мягкой шляпе с высокой тульей. Он немного отстал и шел с небрежным видом, сунув руки в карманы и подняв воротник пальто. Никаких сомнений не оставалось. Меня преследовали. Совершенно очевидно, не с целью ограбления. Возможность для нападения уже упущена. Не исключено, что мой преследователь — сутенер, распознавший во мне иностранца и, следовательно, перспективного клиента, хотя это маловероятно. Сутенер вряд ли стал бы столько ждать. Давно бы уже подошел ко мне.
Я свернул с оживленной улицы и стал переулками пробираться к виа Алессандро Манцони. Потом снова оглянулся. Преследователь шел за мной — темная фигура, держащаяся в тени, у самых стен.
И тогда я решил действовать. Быстрым шагом дошел до тихого переулка. На углу притормозил, будто в нерешительности, потом свернул в переулок. Сделав несколько шагов, остановился и спрятался у темного входа в магазин. Через секунду послышались шаги приближающегося человека. Подождав, пока он поравняется с магазином, я шагнул на середину тротуара. Это оказался Беллинетти, и вид у него был такой, словно он готов отдать все на свете за возможность повернуться и убежать.
Затем Беллинетти предпринял неуклюжую попытку выпутаться из неприятного положения:
— Мне показалось, я вас узнал, синьор, но я не был уверен. Я гулял один. Подумал, что мы можем вместе выпить по глотку коньяка.
— С удовольствием. — Мы пошли к улице. — Вы часто гуляете в парке по вечерам, Беллинетти?
— Да, в хорошую погоду. Вы очень быстро ходите, синьор.
В его голосе проступили нотки презрения. Он явно пришел в себя.
— В таком случае, Беллинетти, я посоветовал бы вам не гоняться за мной. Кто знает, что может случиться с человеком вашего здоровья.
— Моего здоровья, синьор?
— Вы рискуете получить серьезную травму, — бесстрастно ответил я.
Он нахмурился.
— Я всегда очень осторожен, синьор.
— Рад это слышать. — Мы проходили мимо кафе. — Может, пропустим по стаканчику?
Десять минут спустя я уже возвращался в отель. Да, хорошо бы избавиться от Беллинетти. Некомпетентный помощник — это плохо. Некомпетентный помощник, который в дополнение к своим служебным обязанностям шпионит за тобой, — это уже нетерпимо.
В отеле меня ждали два письма.
Одно из моего лондонского банка с предложением воспользоваться услугами миланских отделений. Ценность его заключалось только в одном. Оно пришло из Англии и не вскрывалось над паром. Должно быть, неизвестный цензор принял к сведению постскриптум Клэр.
Второе было отправлено из Милана сегодня после полудня. В конверте оказался небольшой листок бумаги с коротким машинописным текстом:
КАК ВЫРАЖАЮТСЯ МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ, ВЫ ДОЛЖНЫ МНЕ БРУСОК МЫЛА!
И все. Без подписи.
6
Антраша
Следующим вечером в половине восьмого я вошел в здание оперы.
Мадам Вагас — худая импозантная женщина с седеющими черными волосами и маленькими грустными глазами — словно боролась с непреодолимой усталостью. В уголках ее губ угадывалась напряженность, движения рук были резкими и неуклюжими, словно у марионетки.
Генерал познакомил нас в тамбуре своей ложи.
— Моя супруга, господин Марлоу.
Я поклонился; мы стояли и смотрели друг на друга, пока официант ставил на стол икру и открывал бутылку игристого «Асти».
Секунду или две она молча меня разглядывала. Потом спросила:
— Вы любите балет, синьор Марлоу?
У мадам Вагас был низкий гортанный голос. Казалось, она с усилием выталкивает из себя слова. Невольно возникала ассоциация с хрипом человека, которого ударили в солнечное сплетение.