Он поднес спичку к трубке, она дважды вспыхнула и погасла. Светящаяся чашечка заколебалась в воздухе.
— Отчего бы вам не присесть, мистер Водоши? Вон стул.
А ведь и впрямь я стоял и пялился на него как последний дурак. Я сел, и ощущение у меня при этом возникло такое, будто на меня едва-едва не наехала мчащаяся на полной скорости машина, да и обязан я этим не себе, а мастерству водителя. Желая хоть что-нибудь сказать, я спросил, знает ли он об инциденте на пляже.
— Да, наслышан. — Он немного помолчал. — Говорят, этот англичанин не в себе.
— Думаете, правда?
— Не обязательно. Вопрос в том, сильно ли его завели. Даже умалишенные не опускаются до насилия, если их не спровоцировать. — Он снова замолчал. — Насилие, — опять заговорил он, — это очень странная вещь. В сознании нормального человека заложена исключительно сложная программа, не позволяющая прибегать к нему. Но сила этой системы в различных культурах не одинакова. На Западе она менее значительна, чем на Востоке. О войне я, конечно, не говорю. Далее, следует учитывать действие различных факторов. Хороший пример в этом смысле — Индия. Число покушений на жизнь английских чиновников в Британской Индии чрезвычайно велико, и это понятно. Но интересно, что велик и процент неудач. И дело не в том, что индусы плохие стрелки, дело в том, что в решающий момент в будущем убийце срабатывает рефлекс ненасилия. Однажды я поговорил об этом с одним бенгальцем-коммунистом. Он сказал, что индус, исполненный ненависти в сердце, с пистолетом в руках способен убить местного эмиссара его угнетателей. Он может уйти от слежки, в нужный момент отделиться незамеченным от толпы, когда появится противник, поднять пистолет. Жизнь чиновника будет в его руках. И вот тут индус заколеблется. Перед ним будет не ненавистный угнетатель, но человек. Цель расплывется, а в следующий момент его самого застрелит охрана. Немец, француз или англичанин в подобных обстоятельствах, где стимулом выступает ненависть, выстрелил бы не задумываясь.
— А что за стимул заставил, как вам кажется, майора Клэндона-Хартли двинуть итальянцу в живот? Ненависть?
— Понятия не имею. Но вы говорите, он ударил его в живот? А я так понял, что в голову.
— На этот счет существуют три версии. Согласно одной, это был удар в подбородок, другой — в живот, а третьей — удара вообще не было, а был прием джиу-джитсу. Молодые американцы, например, которые были ближе всех, настаивают на том, что это был удар в живот.
— Ну коли так, то чрезвычайно маловероятно, чтобы майор был психически нездоров. Удар в живот может быть рожден яростью, а вот помешательством — почти никогда. Обыкновенно животное поражает противника в самое удобное для себя место. Безумец предпочитает бить в голову.
— Но какая у него могла быть причина?
— А может, — с некоторым нетерпением сказал мой собеседник, — ему просто не понравился этот человек. — Он поднялся. — Мне надо срочно написать кое-какие письма. Надеюсь, вы извините меня?
Он удалился. Какое-то время я продолжал сидеть, думал. Думал не о майоре Клэндоне-Хартли, а о воображаемом индусе герра Шимлера. «Перед ним будет не ненавистный угнетатель, но человек». Я почувствовал симпатию к этому индусу. Но это еще не все, потому что «в следующий момент его самого застрелит охрана». В этом, коротко говоря, и заключалась суть дела. Сначала страх, а потом тебя убивают. Или все равно убивают, не важно, боишься ты или нет? Да, так оно и есть. Торжества «добра» не было. Торжества «зла» тоже. Они решили спор, уничтожили друг друга и породили новые «злодеяния» и новые «добродеяния», которые, своим чередом, поразили друг друга. Фундаментальное противоречие. «Противоречие есть основа всего: движения и жизненной энергии». Ну да, это слова Шимлера. Я нахмурился. Если бы я обращал больше внимания на действия герра Шимлера и меньше на его слова, глядишь, до чего-нибудь и докопался бы.
Я пошел к дому. В читальне — а по совместительству и «комнате для написания писем» — было темно. Вот тебе и «срочные письма»! Проходя через холл, я столкнулся с мадам Кохе. В руках у нее была кипа белья.
— Добрый вечер.
— Добрый вечер, месье. Мужа моего не видели? Наверняка внизу, в пинг-понг играет. Есть умные, они проводят время с приятностью, и есть дураки, которые корячатся на них. Но кто-то же должен работать. В «Резерве» это женщины. — И она двинулась вверх по лестнице, громко выкликая: — Мари!