— Спасибо на добром слове. — Я открыл дверь. — Au 'voir, Monsieur, au 'voir, Madame.[39]
— Au 'voir, Monsieur, — иронически откликнулся он, даже не приподнявшись.
Я закрыл за собой дверь. Удаляясь, я услышал, как в номере звучит пронзительный неприятный смех.
Спускаясь, я чувствовал себя последним идиотом. Вместо того чтобы качать воду из колодца, я сам уподобился колодцу. Вместо того чтобы умело вытягивать ценные сведения, я позволил, чтобы меня поставили в положение защищающейся стороны, и отвечал на вопросы с такой кротостью, будто нахожусь на скамье подсудимых. Более того, мне предлагали взятку. Этот человек явно догадался, что я сам придумал всю эту историю с ограблением. И, подобно Кохе, принял меня за мелкого воришку. Просто очаровательно! У бедняги Шимлера практически не было шансов переиграть такого человека, как Ру. Как обычно, я начал обдумывать сокрушительные удары, которые должен был нанести. Беда в том, что у меня извилины слишком медленно поворачиваются. Я тугодум, дурачок.
По дороге я столкнулся со Скелтоном.
— Привет, — сказал он, — вид у вас совершенно несчастный, словно у кукушонка под дождем.
— Так дождь и идет.
— Кохе говорит, это ненадолго. Только подумайте, какая чудесная погода ждет нас завтра. Сестра в холле, за аперитивом. Закажите мне бокал вермута, ладно? Я сейчас вернусь.
Он взбежал вверх по лестнице. Я побрел в холл, говоря себе, что меньше всего мне сейчас хочется думать о завтрашнем дне.
Мэри Скелтон наслаждалась обществом разодетого и надушенного Дюкло.
— Il faut dire l'amoo-ur.[40] — Дюкло растягивал слова так, словно жевательную резинку пальцами изо рта вытаскивал.
— L'amoo-ur, — послушно повторила девушка и бросила в мою сторону полный отчаяния взгляд.
Дюкло отечески похлопал ее по плечу:
— Уже лучше, мадемуазель, уже лучше. — Он посмотрел на меня: — Такая красавица должна уметь произносить это слово. Согласны, месье?
Я пробормотал что-то невнятное.
— Во имя всего святого, избавьте меня от этого старого зануды. Едва Уоррен вышел, как он набросился на меня.
— Если мы будем говорить по-английски, ему быстро надоест и он уйдет. Что пить будете?
— Энглисский, энглисский, — радостно закудахтал месье Дюкло. — Я говорить на англиски.
— «Дюбонне сек».
— Как поживай, американская мисс? Хэлло!
— Я только что столкнулся с вашим братом. Он пьет вермут.
Месье Дюкло вклинился между нами:
— Хэлло. Президан Вильсон, карашо, а?
— Это-то еще к чему? — буркнула девушка. — Мне кажется, вы проявили чрезмерный оптимизм, мистер Водоши.
— Ничего, надо дать ему немного времени.
Месье Дюкло откашлялся.
— Президан Розувельт тоже карашо. О'кей!
— Ничего хорошего, — усмехнулась Мэри. — Лучше предложить ему выпить, как думаете?
— Пожалуй. — Я повернулся к Дюкло: — Выпьете с нами, месье?
— С наслаждением. — С необычайной живостью он нашел свободный стул. — Я предпочитаю «Перно». Мадемуазель хорошо понимает по-французски, только вот говорит мало. — Он погладил бороду. — Надо побольше практиковаться, мадемуазель. Говорить только по-французски. Так что общество месье Водоши вам не годится. — Он плотоядно подмигнул мне.
К счастью, в этот момент появились герр и фрау Фогель; он — в темно-сером костюме с высоким накрахмаленным воротником и ярко-желтым галстуком-бабочкой; она — в сногсшибательном «дневном» платье с воланами из надувного шифона, разлетающимися во все стороны. Оба широко улыбались.
— Господи на все твоя воля! — выдохнула Мэри. — Нет, я положительно должна выпить. Наверное, их тоже стоит пригласить, тогда соберется целая компания. Да, сегодня очередь Уоррена платить, не забудьте.
— Ну, это ему недорого встанет. Они пьют пиво. — Я встал и от имени Мэри пригласил Фогелей к нашему столику. Они просияли от удовольствия.
— Ну и погода, — бодро заметил герр.
— Точно! — подхватила фрау. — Очень мило со стороны фрейлейн пригласить нас за свой стол.
— Весьма, весьма. Спасибо, нам пива.
— Я говорю, — упрямо гнул свое месье Дюкло, — что мадемуазель не полезно разговаривать с месье Водоши. Говорить надо только по-французски. Так будет лучше.
— Мадемуазель очаровательна, на каком бы языке она ни говорила, — возразил герр Фогель. В то же время, — сдержанно добавил он, — полагаю, мне стоило бы поучить мадемуазель немецкому. — Он подтолкнул в бок жену, и оба залились громким смехом.