Гийом озадаченно глядел на свою упавшую в песок ложку.
— Это просто-напросто дело рук госпожи Паскье, — ответила Берта, передавая господину Гийому другую ложку.
Затем, обращаясь к нему, она спросила:
— Вы живете в Суэне круглый год?
— Да, мадам. Вон там, между деревьями, видна крыша моего дома.
— Ах! Значит, этот лесок принадлежит вам? Мой муж интересовался, что это за деревья растут вон там.
— Это грабы, сударыня. Если у вас появится желание погулять по этим аллеям, ворота всегда открыты, и вы там никого не встретите.
— Принимаю ваше приглашение. Не раз на меня вдруг находило искушение побродить в прохладе этих прелестных деревьев.
— Пошли, Гийом! Я вас увожу. Уже и свидания назначают!
— Ну зачем вы задираетесь! — проговорила Берта, смеясь.
— В моем возрасте нужно быть веселым. Меня сегодня с самого утра ждут в Бонди. До свидания, сударыня.
— До свидания, мадам, — сказал господин Гийом.
— Знаете что? Я, пожалуй, поброжу по вашему лесу! — крикнула Берта вслед удалявшимся мужчинам, которые с приветливыми улыбками обернулись к ней.
Берта решила, что идти на вокзал уже поздно, к тому же ей захотелось встретить Альбера в обнове, которая была ей так к лицу.
В этот вечер она была довольна всем, и ей вдруг пришло в голову накрыть стол в саду, благо погода стояла превосходная.
Несмотря на возражения Юго, Берта велела принести стол в сад: с котом на руках она весело прошлась по кухне, проверив, положили ли дыню на лед, как всегда просил Альбер. Затем она нарвала роз и поставила их в вазы на стол, послала за льдом к Монера; напевая, поднялась к себе в комнату, надушила носовой платок и шею, внезапно превратившись в прежнюю пылкую молодую женщину.
Она увидала Альбера уже в саду и, не дав ему подойти ближе, побежала к нему сама.
— Не смотри туда, — воскликнула она, нежно прикрыв ему пальцами лицо. — Это сюрприз.
Альбер повернул голову в запретную сторону.
— Мы обедаем в саду? Зачем? Нет, нет! Ведь сейчас придется зажечь лампу. И нас заживо съедят комары.
— Нет! Юго! — позвал он, входя в дом. — Перенесите приборы в столовую. Мы будем ужинать там, где всегда.
Он повесил шляпу, торопливо, с озабоченным видом пересек прихожую, словно чего-то искал в доме, затем уселся на диван в гостиной.
— Ты мне не сказал, нравится ли тебе мой новый наряд, — сказала Берта.
— Красивый, очень красивый. Ты не боишься озябнуть? Ткань такая тонкая… да еще такое декольте…
Альбер был недоволен тем, что жена до самого вечера проходила в неглиже, но решил не делать ей никаких замечаний, опасаясь расстроить ее. Но потом вдруг неожиданно с раздражением, почти грубо сказал, сам удивляясь слетевшим с языка словам:
— За городом у тебя появляются дурные привычки: на тебе ведь утренний костюм.
В саду он сел перед лужайкой, Берта придвинула плетеное кресло.
— Хорошая сегодня погода, — произнес Альбер после некоторого молчания. — Ночь наступает быстро. Ты же видишь, что мы не успели бы поужинать.
Он замолчал. Берта размышляла: «Сейчас у него нет никаких дел, никто не тревожит его, как в Париже: откуда же тогда эта озабоченная молчаливость, этот удрученный, задумчивый вид, который возводит между нами какую-то преграду? Почему же порыв, всколыхнувший меня и кинувший ему навстречу, радость, возвратившееся на какой-то момент благоухание счастья внезапно потонули в атмосфере сухости и тревоги?»
Как бы через силу, с потухшими глазами, он произнес еще одну фразу и снова замолчал.
«Интересно, о чем он сейчас думает? — мысленно спросила себя Берта. — Да просто ни о чем. Он смотрит на деревья. Смотрит на меня. Точно: он смотрит на меня! Но мысли его далеко. Далеко от меня».
Садясь за стол, Альбер проговорил:
— Я не буду есть суп. Дай мне сразу дыню… Бесподобно! — выговорил он, прижимая к нёбу холодную сахаристую мякоть. — Эта дыня даже лучше, чем в прошлый раз. Мерикан заставляет изрядно потрудиться своих сорванцов. Ну ничего, они — люди выносливые, — прибавил он, беря третий ломтик.
Берта ему не отвечала. Она ела быстро, не поднимая глаз на Альбера, и думала: «Если бы у меня был ребенок! Вот что поубавило бы его спокойствия. К тому же я, может быть, умерла бы. Тогда бы он понял. Стал бы страдать».
Альбер обратил внимание на сосредоточенный вид Берты.
— Что-то ты сегодня не очень разговорчивая.
После ужина он снова спустился в сад и сел в кресло у газона. Бросив на Берту недоверчивый взгляд, он закурил сигару.
— Может быть, ты устала?
— Нет, я не устала; напротив, сегодня я чувствовала себя превосходно.