Он снова поднялся в комнату малышки, потом вышел в сад. Подбадриваемый холодом, он принялся колоть возле конюшни дрова; орудуя топором, он согрелся. Словно пытаясь достигнуть бессмысленного реванша, он яростно растрачивал ненужную теперь силу своего огромного тела. На его усах мелкими ледышками оседали капельки выдыхаемой влаги.
Позже Эмма часто вспоминала этот шум пилы и стук топора на морозе.
VII
Берта быстро встала, прошла в свою комнату и тут услышала звонок.
— Это господин Андре Шоран, — сказал тихим голосом Юго. — Я провел его в гостиную.
— Андре? — промолвила Берта.
Она посмотрела на себя в зеркало, провела рукой по черному корсажу и по волосам.
— Здравствуй, Андре! — быстро проговорила она, открывая дверь в гостиную.
Однако тут же остановилась, удивленно глядя на стоящего перед ней молодого человека со странными усами, плохо сочетавшимися с его совсем юным лицом; его глаза лукаво улыбались, как будто смотрели из прорезей карнавальной маски.
— Ну и удивили вы меня! — воскликнула Берта, немного грустная и вместе с тем как будто очарованная; не спуская с него глаз, она словно искала в нем что-то и размышляла. — Сколько же воды утекло!
Какое-то время они смотрели друг на друга, задумчиво улыбаясь и не произнося ни слова.
— Я ведь сильно изменилась, да? — неожиданно спросила она.
— Вы немного похудели, — произнес Андре, продолжая глядеть на нее.
Он уже не находил в ней яркой красоты юной девушки, зато обнаружил в ее усталом лице иное очарование.
Объясняя свой визит, он добавил солидным тоном:
— Вы возвратились из Нуазика?
— Бедная Эмма! — проговорила Берта, отводя в сторону удрученный взгляд.
— Он умер от воспаления легких?
— Он простудился в саду. В пять часов он рубил дрова, потом прилег вздремнуть. Это невообразимо, — вымолвила Берта, проведя пальцем по лбу. — Я только что была в их доме, видела Эмму, эту печальную церемонию. И просто не могу поверить, что все это я говорю вам об Эдуаре! Он, как живой, стоит у меня перед глазами! Наш мозг совершенно не приспособлен к мысли о смерти. Эмма еще не осознает всей глубины своего несчастья. Они обожали друг друга! Что с ней станется? Жизнь — странная штука! Ей нет дела до нашего счастья и наших добродетелей. Не исключено, что наши жалкие особы вообще не имеют никакого значения!
— Я видел его на свадьбе Мари-Луизы! Он беспокоился о своей дочке. Ах! Никогда бы не подумал! Это был очень хороший человек.
— Да, — произнесла Берта, часто моргая и этим пытаясь сдержать слезы, — это был очень хороший человек.
С задумчивым видом повернувшись к столу, она убрала с него книгу, чтобы освободить место для чая.
— А вы, Андре? — вдруг спросила она. — Расскажите мне о себе. Все жалуются на вашу леность. Вы заставляете вашу семью волноваться. Я знаю, вы ищете квартиру…
— Лучше расскажите мне о Нуазике, — сказал Андре. — Я надеялся увидеть вас на свадьбе моей сестры. Мне было бы приятно пройтись вместе с вами по улицам нашего городка. Представьте себе, я встретил Самбюка. Вы помните Самбюка?
— Самбюка… да… припоминаю… Самбюк… театр Самбюка.
— Теперь он работает учителем гимнастики. Уверяю вас, я был взволнован встречей с этим добрым призраком прошлого! Самбюк не сомневался в том, что он великолепен; ему и невдомек, что видел в нем я. Он разговаривал со мной, как самый настоящий болван!
— Самбюк! Какое древнее прошлое вы мне напомнили! Вы тогда были прямо помешаны на этом театре. Даже одно время собирались уехать с ними. Нет, я ошибаюсь, вам просто хотелось уехать; уехать куда глаза глядят. Помните? Я была в восторге от этого бегства. Впрочем, вы всегда меня удивляли. Я восхищалась вашей экспансивностью, вашими выдумками. Ваш голос приводил меня в трепет, когда мы играли драмы. Я знала, что вы станете удивительным человеком. Только не знала кем: может быть, великим актером. Вот-вот, великим актером.
— Да, — важно сказал Андре. — Я припоминаю.
— Теперь-то вы можете мне сказать. Куда вы тогда собирались уехать?
— Не знаю.
Неожиданно воодушевившись, так, что лицо его от прилива эмоций раскраснелось, он продолжал:
— То есть знаю. Но вы не сможете меня понять. Это уже тогда было что-то вроде нетерпения и усталости. Вам это неведомо. Желание все начать сначала, быть другим и на другом месте. Да! Оставить едва обжитое место, бросить наполовину прочитанную книгу, бежать.
— По-видимому, вас еще и сейчас следует иногда бранить, — проговорила Берта серьезным тоном, каким она в былые времена разговаривала с Андре, когда тот восхищался ее житейской мудростью. — Вы верите в прекрасные сюрпризы судьбы. Но жизнь ведь течет по более спокойному руслу, и в один прекрасный день вы вдруг обнаружите, что потеряли попусту несколько лет.