— Всегда такая мудрая, всегда рассудительная.
— Нет, мой милый Андре, — проговорила Берта, беря его руку, — вы же видите, что я вовсе не мудрая.
— Вы сомневаетесь во мне. Вы думаете, что это фантазия. Сейчас я не могу доказать вам, что моя жизнь изменилась, что я все время думаю о вас. Когда мы возвратимся в Париж, вы увидите!
— Вот видите! Вы уже говорите: «Когда мы будем в Париже». Вам уже требуется что-нибудь новенькое! А новое длится совсем недолго. Вы думаете, что любите меня, как друга, — мы много по-дружески беседовали в Париже, но не незнакомка ли вам понравилась? Незнакомка — та удивительная, трепетавшая от ваших слов женщина, которую вы никак не ожидали встретить во мне. По мере того как вы будете меня узнавать, эта женщина исчезнет вместе с вашим изумлением. Я тоже думаю о завтрашнем дне.
Она произнесла эти слова ласковым голосом, словно не хотела верить в то, что говорит.
— Нет! Мне нравитесь именно вы! Вы сами! — запротестовал Андре, скользя пальцами по запястью Берты под тканью рукава.
Ока прислонилась спиной к дереву и медленно, серьезным голосом проговорила:
— Я говорю вам это, потому что знаю.
В порыве нежности и доверчивости, в порыве высшей душевной самоотдачи она добавила:
— Знаете, я любила человека, я любила его… Ах! Бедный мой Андре! Я его любила…
Андре, пытавшийся просунуть ладонь между плечом Берты и стволом дерева, казалось, не слышал ее.
Она заметила это и замолчала.
— Ваш муж возвращается на этой неделе?
— Он приезжает в воскресенье вечером.
— А! В воскресенье… Как мне нравится это колье! — проговорил он, касаясь пальцами груди Берты.
Он подыскивал какую-нибудь фразу или ласку, которая восстановила бы между ними атмосферу близости, но сумбурный поток их мыслей уже успел отдалить их друг от друга.
— Будет лучше, если вы пойдете, — сказала Берта. — Мы не можем возвращаться вместе.
— Уже? Вы хотите, чтобы я ушел?! В вас что-то переменилось! Берта! — проговорил Андре, беря ее руки. — Посмотрите на меня. Я вас не узнаю.
— Нет, мой милый Андре, — сказала она, поднимаясь, — я все та же, просто сейчас я думаю о возвращении.
— Прошу вас, еще рано!..
— Нам нужно расстаться сейчас, уверяю вас. Завтра в три часа я пойду к госпоже Грассен; на обратном пути зайду к вам, и вы меня проводите.
— Опять дорога! Дорога — это такая скука! Берта! — произнес он, глядя на нее с легкой смиренной улыбкой, — мне хотелось бы поцеловать вас.
— Ну, будьте благоразумны, уходите… Мы увидимся завтра.
Стоя перед Бертой, не двигаясь с места, все с той же улыбкой на губах, он шептал глухим, но настойчивым голосом:
— Мне хотелось бы поцеловать вас сейчас же!
— Идите, — сказала она, легонько отталкивая его.
Он схватил руку Берты, порывисто притянул ее к себе и слегка коснулся ее лица пресным поцелуем.
— Ну, идите же! — проговорила она, не глядя на него.
И, вдруг садясь, словно под тяжестью усталости, она подумала: «Вот и все, чего ему хотелось!»
Она смахивала с подола юбки приставшие к нему мшинки; подняв голову, она заметила катившуюся по дороге коляску. Следом за ней шагал Андре. «Что он, в сущности, представляет собой, этот мальчик?» — подумала она, вспомнив его тонкие руки и красное лицо.
Когда Берта вошла в дом, госпожа Дегуи еще не возвращалась. Она позвонила, вызывая Селину, сняла шляпу и положила ее на стол в гостиной. Берта чувствовала себя усталой. Она села за круглый столик, и Селина подала чай; Берта пила маленькими глотками, медленно намазывала маслом тартинки, пытаясь превратить свой сиротливый полдник в нечто вроде отвлекающего занятия, в разрядку для мозга.
«Что сегодня со мной произошло? — подумала она вдруг. — Я почувствовала себя пропащей. Я готова была принять его поцелуй. Я ждала его. Я бы согласилась на все. И потом я стала говорить! Что я там сказала? Во всяком случае эти слова отдалили нас друг от друга, слова, которые ничего не значили, которые я произносила, потому что нужно было что-то говорить, простые слова, я их сейчас вспоминаю, да и говорила-то, собственно, даже не я. Часто такие слова произносил Альбер. Но почему я оттолкнула его, когда он, уходя, хотел меня обнять? Я сидела и глядела в землю. Я собиралась впервые рассказать о себе и так разволновалась, что не осмелилась поднять глаз. Я собиралась рассказать о таких вещах, о которых никогда не говорят. И вот в эту столь важную для меня минуту я почувствовала, что он думает только о себе, только о своем удовольствии. Я видела его ужасный взгляд и то, чего он добивался, когда я предлагала ему самое дорогое, что у меня есть, и о чем он даже не догадывался».