Не зная, как закончить эту фразу, она перечитала письмо.
Берта ходила по коридору. Она остановилась и прислушалась: из комнаты доносился голос госпожи Дегуи.
Берта вернулась в гостиную, потом снова прошла мимо комнаты матери.
«Они все разговаривают, — подумала она. — Значит, я не вызываю у них никакой тревоги? Мама может совершенно спокойно беседовать. И не знает, что со мной происходит нечто серьезное, не видит, что я грустна, беспокойна, молчалива».
Берта резко толкнула дверь комнаты, словно собиралась крикнуть, позвать на помощь, прервать эту беседу ни о чем. Однако она лишь посмотрела на Ортанс, которая отступила к кровати.
— Что с тобой? — спросила мадам Дегуи, увидев надутое лицо Берты.
— Ничего.
Она потрогала подсвечник на камине и сказала:
— Погода ужасная.
Берта вышла из комнаты, прошла в гостиную и машинально подошла к окну. Было пять часов.
— Каждый день дождь! — сказала она вслух самой себе.
И тут заметила Альбера.
Еще никогда он не приходил так рано. «Может, ему надо сказать мне что-нибудь важное? — подумала Берта. — Почему бы мне не выйти? Ведь в Нуазике я считала обычным делом разговаривать с ним!»
Мысль, которая раньше представлялась ей совершенно недопустимой, внезапно показалась абсолютно естественной. Неслышными шагами она побежала за своей шляпкой, бесшумно открыла входную дверь и тихонько прикрыла ее за собой, не захлопывая.
Когда Берта подошла, Альбер смотрел в сторону окна. Он вышел из-под фонаря и скользнул к ней под зонтик.
— Давайте отойдем к стене, в этот вот темный угол. Наконец-то вы пришли! Ну и дождь! — сказал он, дотрагиваясь до мокрой руки Берты.
— Я не могу здесь оставаться, — сказала она.
Струящиеся потоки воды превращали все вокруг них в безлюдное пространство. Прижавшись к Альберу, укрывшись от всего мира в его объятиях, Берта вдруг ощутила его поцелуй, торопливый и нежный, и убежала.
Вернувшись домой, она размышляла: «Завтра я с ним поговорю. Не надо ему больше сюда приходить. Появляясь в окне, я подарила ему надежду. Теперь я должна откровенно объясниться». И она снова настойчиво повторяла: «Мой долг — поговорить с ним».
В памяти ее то и дело возникал ласковый, мимолетный, напоенный ночным воздухом поцелуй Альбера, но она гнала это воспоминание прочь.
Заметив Берту, Альбер зашел за угол и подождал ее там.
Потом заговорил быстро и тихо:
— Видите, эта улица совершенно пустынна. Мы могли бы здесь встречаться. О! Я уже все продумал! У меня было на это время. Я был уверен, что вы когда-нибудь пожалеете несчастного.
— Через минуту мама может вернуться.
— Конечно, мы неосторожны… Послушайте, — сказал он, беря ее под руку, в то время как они проходили вдоль изгороди. — Мне надо к вам снова привыкнуть. В этих мехах я вас не узнаю.
Берта чувствовала, как в его волнении тонут все приготовленные ею фразы, которые она заучивала весь вечер.
— Может, вам неудобно выходить в это время? Но днем я обычно занят. Я мог бы выкроить какое-то время после обеда, если бы был уверен, что увижу вас. Нужно бы договориться о времени встреч. У вас есть подружка, живущая в этом квартале, где-нибудь поблизости отсюда? Естественно, я не имею в виду Одетту. Может быть, какая-нибудь школьная подруга. Я не знаю, как вам удобнее. Подумайте и скажите мне. Вы ничего не говорите. Вы ходите одна на занятия? У вас ведь есть занятия в городе? Вы вообще хоть куда-нибудь ходите?
— Нет, это невозможно.
Он настаивал, предлагая различные планы и варианты.
— Это невозможно, — повторяла Берта.