Рей издала тихий, беспомощный звук, а затем он набросился на неё. Его огромная ладонь грубо обхватила её шею, он яростно впился в её губы, проникая обжигающе-горячим языком между её плотно сомкнутых губ и бесцеремонно вторгаясь в рот. Писк её негодования был поглощен его поцелуем, но если бы он был озвучен, то перешёл бы в низкий стон. На вкус Рен был как кофе, от него исходил тонкий аромат свежей, чистой бумаги, а его жадные руки были повсюду, хватались за край свитера. Одна ладонь порывисто сжала нижнюю часть спины под тканью, впиваясь пальцами. Другая прокралась под линию джинс, туго обтягивающих её задницу, почти полностью обхватив её ягодицы и притягивая девушку ближе к себе. Его возбуждённая длина настойчиво впивалась в мягкое пространство между её бёдрами и пупком. Со своей стороны Рей не могла даже сказать, какие манипуляции она производила своими руками. Её тело словно жило собственной жизнью, целуя его. Она больше не могла контролировать свои движения, что, если она действительно делала это, действительно ли это была она?
В коридоре разразился взрыв смеха, и они отскочили друг от друга как застуканные на месте преступления подростки несмотря на то, что дверь была заперта.
— Я должна идти, — сумела выдавить Рей после долгой паузы, наполненной прерывистым дыханием. Она тяжело дышала, вытирая рот ладошкой.
— Хорошо, — его кадык подпрыгнул. Казалось, он опомнился, прочистил горло и поправил ремень, пытаясь спрятать внушительную выпуклость в левой части его чёрных брюк. — Это было неуместно.
Рей неловко кивнула, а затем принялась возиться с дверной ручкой, чертыхаясь, пытаясь дрожащими пальцами справиться с замком. Профессор ей не помог. Он отступил за стол, используя его в качестве барьера между их заряженными телами, и медленно погрузился в кресло, запустив руки в волосы. Когда он обратился к ней, его голос ещё не полностью вернулся к своему обычному тембру. Он всё ещё неровно дышал.
— Я изменю оценку. В независимости от того, как ты решишь поступить, — профессор Рен слегка смочил губы и добавил хриплым голосом: — Но сегодня вечером я буду в библиотеке.
Комментарий к Часть четвёртая
Вот и долгожданное развитие сюжета. Напряжение между героями возрастает ;)
Для лучшего видения ситуации настоятельно рекомендую посмотреть вам видео в шапке работы.
========== Часть пятая ==========
Кайло скинул с себя пиджак. Немного подумав, надел. Затем снова снял. Распрямил манжеты с локтей, а затем завернул их назад, заметив, что они безнадежно помяты. Провёл рукой по чёрной гриве волос, начиная мерить помещение беспокойными шагами.
Спустя двадцать минут, каждая из его нервных привычек ещё была при нём. Неохотно он был вынужден использовать ключ, который так долго и тщательно скрывал на брелке своих ключей. Рей не появилась у стойки регистрации в обычное время. Его сердце рухнуло и осело где-то в области живота, Кайло ощутил глубокую досаду и разочарование. Он подумывал уйти, нужно было либо сделать это прямо сейчас, либо оставаться до конца.
Он должен был знать, — сетовал Рен. Насколько он знал, она должна была направиться прямиком в деканат, чтобы сообщить о сексуальных домогательствах.
Он не собирался заходить так далеко, насколько хотел. Всё это началось как что-то вроде добавочного проекта для его исследований — симпатичная девушка, заведующая книгами и задающая робкие вопросы о его книге, ищущая различные предлоги, чтобы невзначай зайти в комнату редких книг во время своей смены. Его ненавидели ученики. Поведение Рей не было похоже на поведение того, кто его ненавидел. По крайней мере, он думал, что это так. Возможно, он ошибся. Издав горестный стон, Рен наклонил голову, впечатываясь лбом в свои записи.
Сначала он даже не заметил её. Она сидела в задней части аудитории, опустив голову. Её работа была ничем не примечательна — неплохая, но не более. Но у него была привычка ходить по классу во время чтения лекции, и он, по чистой случайности, застал её спящей. Когда девушка впервые появилась в его кабинете после урока в тот же день, он даже не знал её имени. Было немного неожиданно увидеть её там — большинство учеников боялись подойти к нему на пушечный выстрел, особенно если они были публично унижены им.
А она упорно продолжала приходить. Это было… мило. Ошеломляюще, да, но при этом мило. Казалось, она не боялась его (хотя сначала она, похоже, ненавидела его, вероятно, не простив падения учебника рядом с головой). Ему это нравилось. Ему нравилось, когда она заливалась яркой краской стыда, когда он снова ловил её, спящую в классе, и то, как она отказалась принимать его бесконечные отказы, когда дело доходило до дополнительных заданий.
Обычно он предпочитал тишину, но ему нравилось встречаться с ней каждую ночь в библиотеке. Он с нетерпением ждал этого. Когда его просьба о получении собственного ключа от комнаты редких книг была удовлетворена, он надел его на свою связку ключей и намеревался использовать его. Но когда той ночью он добрался до библиотеки и Рей приветливо улыбнулась, помахав из-за стойки, Рен словно потерял дар речи. Необъяснимо, но факт.
Тем не менее, он имел право всё отрицать. Он убедил себя, что никому не причиняет вреда и не пересекает какие-либо недозволенные границы. Он знал, что она никогда бы не посмотрела на него дважды, если бы он не был её профессором — даже если ей и было всего девятнадцать, она была вне его лиги на чисто физическом уровне, и он признал это, но не воспользовался этим открытием, чтобы что-то предпринять.
Затем он превратил её в идеальную классическую статую, контрапост. Он хотел, чтобы она поняла, осознала, сколько жизни вдохнула эта поза в мрамор. Может быть, он забыл, что она из плоти и крови, а не из холодного бесчувственного мрамора. Ей нельзя было восхищаться издалека, её стройное, идеально сложенное тело молило о прикосновениях.
Он должен был притворяться милым. Быть милым означало быть молодым. Несерьезным. Беспечным. Безобидным. Но он не был мил с этой девушкой, из-за которой его уволят. Он не должен был прикасаться к ней. Теперь каким-то странным образом всё, что делало её милой — её юность, её бесхитростность, веснушки, факт, что она была его гребаной студенткой и была вне пределов его досягаемости — всё это манило его, притягивало, как манит беспомощного мотылька фитилёк яркого, но сжигающего дотла, пламени. До того момента он не считал, что это было нечто большее, чем просто увлечение — возможно, не совсем невинное, но, конечно, не чреватое последствиями. Теперь всё вышло из-под контроля.
— Профессор?
Он неловко поднялся с бумаг. В его охрипшем голосе мелькали стыдливые нотки.
— Я не думал, что ты придешь.
— Ну, я должна чем-то платить за квартиру, — она тихо закрыла за собой дверь, поворачиваясь к нему спиной, словно убедившись, что немногочисленные студенты третьего этажа не слышат. Он был удивлен тем, что она повернулась к нему спиной — удивлён и обрадован. В конце концов, может, это означало, что она не считала его опасным и не боялась его?
— Тебе не обязательно сюда приходить, — тихо проронил Кайло, когда девушка повернулась к нему лицом, прислонившись к двери и закрывая свет от лампы.
— Мне нравится эта комната, — она оглядела пространство и провела глазами по стенам. —
Нет люминесцентных ламп или надоедливых первокурсников.
— Ты на втором курсе, верно?
Она улыбнулась ему грустной усмешкой.
— Мне девятнадцать, если ты об этом.
Кайло ощутил, как заалели его уши, и он был рад, что их не было видно под волосами. По крайней мере, они скрыли эту предательскую красноту.