XIX, 3, 12. ...наложил на себя руки. – Гимилькон – последний из потомков Магона, которому удалось добиться выдающегося положения в государстве. Период его кратковременного возвышения приходится, по всей видимости, на 405–398 гг. до н.э. (Lenschau Η. Himilkon (I)// RE. BdVIII. Hbd. 16. 1913. Sp. l640ff; Циркин Ю.Б. Карфаген... С. 57). В это время пунийцы под его командованием подавили восстание коренного населения (ливийцев), угрожавшее самому существованию Карфагена (Polyaen. V, 10, lsqq.). Наши источники (Diod. XIV, 76, 4; Just. XIX, 3, 12; Oros. IV, 6, 15) единодушны в том, что, вернувшись на родину после страшного разгрома в Сицилии (396 г. до н.э.), Гимилькон совершил самоубийство. С его смертью род Магонидов окончательно исчез с карфагенской политической сцены.
КНИГА XX
Гл.1. (1) Вытеснив карфагенян из Сицилии, Дионисий захватил власть над всем островом, а поскольку он считал, что мирное положение угрожает его господству, а бездействие для его огромного войска опасно, он переправил свои войска в Италию с тем, (2) чтобы одновременно и боевые качества его солдат усовершенствовались от постоянного преодоления трудностей и пределы его владений расширились. (3) Первый его поход был направлен против греков, которые владели ближайшими к Сицилии берегами Италийского моря; (4) после победы над ними он нападает уже на их соседей и считает своими врагами всех греков, владеющих землями в Италии; (5) а греческие племена (gentes) в ту пору завладели не частью Италии, а почти всей страной. (6) Даже и до сих пор, спустя столько веков, многие города обнаруживают следы греческих нравов и обычаев. (7) Ведь тусские народы (populi), которые владеют побережьем Нижнего моря, пришли из Лидии, (8) а венетов, которых мы видим сейчас живущими у берегов Верхнего моря, привел сюда их вождь Антенор, когда была взята и покорена Троя. (9) И Адрия, лежащая у самого Иллирийского моря и давшая имя Адриатическому морю, также греческий город. (10) Арпы основал Диомед, занесенный в эти места при кораблекрушении, после разгрома Илиона. (11) Да и основателями Пизы в области лигуров и Тарквиний в области тусков являются греки. Фессалийцами основана Спина в области умбров, а жители Перузии ведут свое происхождение от ахеян. (12) А что сказать о городе Цере? А о латинских народностях, которые, по-видимому, ведут свое происхождение от Энея? (13) А разве фалиски, жители Нолы и Абеллы, не переселенцы из Халкиды? (14) А что представляет собой вся Кампанская область? А бруттии и сабины? (15) А самниты? А жители Тарента, которых мы считаем выходцами из Лакедемона, из числа так называемых незаконнорожденных? (16) Город Фурии основал, как передают, Филоктет; там до сих пор можно видеть его надгробие, а в храме Аполлона – стрелы Геркулеса, которые решили судьбу Трои.
Гл.2. (1) Жители Метапонта тоже показывают в храме Минервы железные орудия, которыми Эпей, основатель Метапонта, соорудил Троянского коня. (2) Вследствие этого вся эта часть Италии называется Великой Грецией. (3) Однако сперва жители Метапонта, Сибариса и Кротона решили было изгнать из Италии остальных греков. (4) Как только они взяли город Сирис, то во время захвата города убили у самых жертвенников пятьдесят юношей, обнявших статую Минервы, и жреца этой богини, одетого в жреческое облачение. (5) Когда в возмездие за это преступление они стали страдать от чумы (peste) и раздоров, жители Кротона первыми обратились за советом к Дельфийскому оракулу. (6) Оракул изрек, что несчастья их прекратятся, если они умилостивят оскорбленную богиню Минерву и тени (manes) убитых. (7) Поэтому жители Кротона начали изготовлять статуи юношей в натуральную величину, а прежде всего статую Минервы. Между тем и жители Метапонта, узнав об этом прорицании бога и считая, что им следует опередить кротонцев в умиротворении и манов, и Минервы, посвящают юношам небольшие каменные изображения, а богиню умилостивляют жертвенными хлебами. (8) И от этого чума прекратилась в обоих городах, ибо жители Кротона старались превзойти жителей Метапонта пышностью своих даров, а те их – быстротой. (9) Избавившись от болезни, жители Кротона угомонились ненадолго: (10) они были недовольны тем, что жители Локр оказали помощь жителям Сириса во время его осады, и начали против локрийцев войну. (11) Испуганные локрийцы прибегли к спартанцам с мольбой о помощи. (12) Спартанцы, не желая предпринимать такой далекий поход, велели им просить помощи у Кастора и Поллукса. (13) Послы не пренебрегли советом союзного города, отправились в ближайший храм, принесли там жертвы и просили обоих богов о помощи. (14) Получив при жертвоприношениях счастливые предзнаменования и веря, что их мольбы услышаны, они отплыли назад тоже при счастливых предзнаменованиях, и, радуясь не меньше, чем если бы сами боги выразили намерение плыть с ними вместе, они поставили для них на корабле ложа и, не привезя с собой вспомогательных отрядов, привезли зато утешение.
Гл.3. (1) Жители Кротона, узнав об этом, в свою очередь, отправили послов к Дельфийскому оракулу, испрашивая себе победу и благоприятный исход военных действий. (2) Ответ – «врагов можно скорей победить обетами, чем оружием». (3) Когда они обещали Аполлону десятую часть добычи, жители Локр, узнав о вражеском обете и об ответе бога, обещали ему девятую часть и хранили это дело втайне, чтобы враги не превзошли их еще более щедрым обетом. (4) Когда завязался бой и кротонцы выставили сто двадцать тысяч вооруженных, локрийцы, видя, что силы их ничтожны (у них было только пятнадцать тысяч воинов), и потеряв надежду на победу, все вместе решились встретить неминуемую смерть, (5) и в этом безнадежном положении каждого из них охватил такой воинственный пыл, что, как им казалось, они победят, если умрут, отомстив. (6) Однако, стремясь достойно умереть, они имели счастье одержать победу, причиной которой было не что иное, как отчаяние. (7) В то время как локрийцы сражались, их боевую линию ни на минуту не покидал орел и до тех пор летал над ними, пока они не победили. (8) А кроме того, на обоих флангах видели участвовавших в битве двух молодых людей необычайно высокого роста, одетых в алые воинские плащи, на белых конях и в доспехах, не похожих на доспехи остальных воинов; их видели только до тех пор, пока длилась битва. (9) Удивление, вызванное этим чудом, еще возросло благодаря тому, что молва о сражении распространилась с невероятной быстротой: в тот же самый день, в который оно происходило, в Коринф, Афины и Лакедемон уже дошла весть о победе локрийцев.
Гл.4. (1) После этого поражения жители Кротона совсем перестали стремиться к доблести и оставили всякую заботу о военном деле, (2) так как возненавидели то, за что взялись столь неудачно, и полностью предались бы распущенности, если бы не философ Пифагор. (3) Пифагор, сын богатого купца Демарата, родился на острове Самосе; укрепив свой ум основами мудрости, он отправился сначала в Египет, затем в Вавилонию с целью изучить движение светил и исследовать происхождение мира и достиг вершин знания. (4) Вернувшись, Пифагор отправился на остров Крит и в Лакедемон, чтобы ознакомиться со знаменитыми в те времена законами Миноса и Ликурга. (5) Обогащенный всеми этими знаниями, он прибыл в Кротон и своим влиянием вернул народ, впавший в изнеженность, к умеренности. (6) Ежедневно восхвалял он добродетель, перечислял пороки, порождаемые распущенностью, и государства, павшие вследствие этой язвы, (7) и вызвал у всех жителей Кротона такое стремление к воздержанности, что казалось невероятным встретить хотя бы у некоторых из них любовь к роскоши. (8) Он часто наставлял замужних женщин отдельно от их мужей, а детей отдельно от родителей. (9) Женщин он учил целомудрию и покорности мужьям, детей – скромности и стремлению к наукам. (10) Во время этих наставлений он внушал всем, что мать всех добродетелей – благоразумная умеренность. (11) Настойчивостью своих увещаний он добился того, что матроны отказались от расшитых золотом одежд и остальных знаков своего высокого положения, как способствующих изнеженности, и, снеся их в храм Юноны, посвятили самой богине, (12) как бы желая показать этим, что истинным украшением матроны является целомудрие, а не наряды. (13) Насколько он переломил нравы юношества, можно видеть из этой его победы над женским упрямством. (14) Но триста молодых людей связали себя некоей клятвой, образовав союз, и стали жить, отделившись от прочих граждан, как бы объединенные тайным заговором. (15) Этим они возбудили против себя своих сограждан, которые хотели их сжечь, когда они все сошлись в один дом. (16) Во время этого возмущения около шестидесяти из их числа погибло; остальные ушли в изгнание. (17) А Пифагор, проживши двадцать лет в Кротоне, переселился в Метапонт, где и умер. (18) Он был окружен там таким поклонением, что дом его превратили в храм, его самого почитали как бога.