Эти слова давались ему нелегко, но он хотел сказать то, что думает.
— Знаешь, такое чувство, что на улицах лежит то же самое дерьмо, что и раньше.
Шми не ответила.
— Разве я не прав? Нужна здесь кому-нибудь надежда?
— Не надо так, Эни.
— А как надо? Сегодня ровно двенадцать лет со дня тех самых гонок. Я вот вспоминаю и думаю, что же меня тогда дернуло вообще к Квай-Гону пристать? Я ведь как знал… Ну да, я помочь хотел. Себе в том числе.
— Они были другими. Ты это почувствовал.
— Вот именно. Не как все с Татуина. А ведь, подумать только, если бы Квай-Гон не погиб, я бы теперь был джедаем.
— Жалеешь?
Анакин покачал головой.
— О Квай-Гоне — да. И все. А так: у меня свои дела, у них свои.
— Рыцари Ордена тебе не попадаются?
— Под ноги?
— Вообще.
— Мельком видел. Ну, какого-то… — Скайуокер замялся, он старался не употреблять при матери много бранных слов, и свой лимит уже исчерпал, — в плаще. Пару раз в штаб кто-то из них приезжал.
— Они же на фронте вместе с вами.
— Ага, особенно в холоновостях. Знаешь, на деле все обстоит иначе. Спецназ, дипломатия — это да, и правда на них держится. То, что называется тонким урегулированием конфликтов. Они — элита, а мы — так, пушечное мясо для отведения внимания противника. А и ладно, впрочем… — Анакин махнул рукой. — Я опять о рогатых бантах. То есть о Татуине. Мама, ты тоже не должна здесь жить. Если есть возможность. А возможность будет, я обещаю.
— Посмотрим.
— Мама, ты даже не видела других систем.
— Зато ты мне достаточно о них рассказывал.
— Ну, значит, я плохо рассказывал. Да и это совсем не то. Ты не представляешь, какие есть красивые интересные миры. Где можно по-человечески жить.
— Если есть деньги.
— Деньги есть.
— Я даже не гражданка Республики.
— Это не мешает туда приехать. А паспорт можно купить потом. Так все делают. Можно посмотреть столицу и еще несколько планет, а потом ты решишь, где захочешь поселиться.
— Ты сам-то в столице бываешь?
— Нет. С тех пор, как сбежал из Храма, не приходилось. Как раз будет повод.
В коридоре послышался какой-то шум.
— Это Беру?
— Наверное. Скоро обед.
Анакин спустил ноги с кровати.
— Я пойду умоюсь, а то так весь день можно в кровати валяться. Э, а вода вообще есть?
— Есть, я как раз принесла.
— Здорово.
Пустыня сожрала два дня отпуска неимоверно быстро, перемолов время в песок.
Опоясывающие ферму ряды дюн накалились жаром полуденных солнц, и теперь, почуяв наступление вечера, начали медленно остывать. Анакин нагнулся и запустил руку в песок. Горячо. По-прежнему невыносимо горячо. Нигде, ни на какой другой планете не видел он такого. Бывают небольшие пустыни. К которым все относятся как к недоразумению природы. Боятся. Удивляются. Не любят. Но что такое клочок высохшей земли по сравнению с целой планетой, погребенной под многометровой толщей желтой крошки?
Мама стояла у спидера.
— Спасибо, что уловитель починил.
— Не за что.
— Ты так и не отдохнул. Все время работал.
— А что тут еще делать можно? В саббак с Оуэном играть? Он, кстати, не умеет. Думал научить — так этот лох всю ферму проиграет.
— Хоть бы еще ночь переночевал.
— Нельзя, я этим вечером должен быть в Мос-Эспа.
— Ясно. Давай, хоть воротник поправлю. Сам же не видишь ничего. В армии, наверно, не учат смотреть в зеркало.
— Очень даже учат.
Потянувшись к сыну, она поставила на место кусок измятой ткани. А потом оставила руку на его локте, словно хотела задержать сына еще на несколько минут.
Анакин это понял. И подумал, что ничего страшного из этого не случится. Улыбнулся.
Шми поглядела по сторонам. Следы Ларса вели куда-то к дому. Беру стряпала ужин на кухне.
— Забыла спросить, как там твой друг?
— Фетт? Сто лет его не видел.
— Куда его послали служить?
— А никуда. С ним интересная история вышла. Он как раз окончил высшую школу. Ну, по бумагам он же на два года меня младше. Так Фетт получил свой диплом с золотой лентой и ушел в наемники.
— К кому?
— К себе самому. Это называется «охотник за головами».
— Знаю я, как это называется. Убивать за деньги.
— Конечно. Но, мама, понимаешь, — Анакин покачал головой. — Я офицер Республики, делаю практически точно то же самое. Да, я знаю, что это звучит очень цинично. Я убиваю за присягу, которую этой Республике принес. Получаю за это деньги. Жалованье, то есть. Подчиняюсь идиотам из Совета Безопасности. А у Фетта более конкретные заказчики с более тугими кошельками. Вот и вся разница. Кстати, к слову пришлось, джедаи ведь тоже убивают за присягу, только Республика им за это ничего не платит. Ну, их это устраивает.