Некоторое время она молча мялась у двери, пока мама, повернувшись к вошедшей, ни сказала: «Он к вам зайдет чуть позже. Хорошо?». Проводница как-то неловко кивнула и молча вышла.
– Знаете, слова здесь, конечно, не уместны, – мама держала кружку, ожидая, когда Армен чуть-чуть успокоится и сможет выпить, – но нужно верить. Ведь пропала – это еще не вердикт. Нужно верить и искать. И ждать, конечно. Поддержать брата и верить. Вы и без меня знаете, сколько случаев, когда дети берут и уезжают, куда глаза глядят. Их потом находят, а родители себя уже похоронили заживо. Так что держитесь. И я надеюсь, что все закончится хорошо. Во всяком случае, в это сейчас нужно верить обязательно. Иначе можно сойти с ума.
Армен выпил предложенный ему чай с какими-то успокоительными каплями. Вытирая ладонями заплаканные глаза, он повторял: «Извините меня… Я не хотел… Все это на вас вот так… Вы простите меня…». И все в том же духе. А папа все также сжимал его плечо…
Потом Армен достал носовой платок и вытер им лицо. Встал, взял свой «дипломат» и, подойдя к двери, обернулся и сказал: «Извините меня…». И вышел…
Родители еще долго потом сидели молча на нижних полках и думали каждый о своем. А мы с братом еще некоторое время, свесившись, смотрели вниз, но потом снова уставились в окно, где мелькали деревья, столбы, дороги и люди.