-- Вы меня совершенно уничтожаете... Но не-уже-ли же прекрасная помѣщица, въ высокой простотѣ своей, не найдетъ ни одного слова въ извиненіе...
-- Не станемъ говорить объ этомъ. Вы видите, что помѣщица угадала, что было причиною проступка. Ахъ, еслибъ вы захотѣли сказать мнѣ все, что черная клевета шепнула вамъ въ уши! еслибъ вы захотѣли выслушать...
-- Вамъ оправдываться! О, нѣтъ! не усиливайте вины моей. Я вѣрю всему, что вамъ угодно, хотя бы, признаюсь, не хотѣлъ вѣрить.
-- Не хотѣли бы?
-- Конечно. На этомъ высокомъ пьедесталѣ добродѣтели, вы для меня недоступны. Я нѣсколько эпикуреецъ, Вѣра Дмитревна. Жизнь имѣетъ для меня цѣну тогда только, когда она усѣяна цвѣтами, а они такъ рѣдки и такъ недолго цвѣтутъ, что нельзя не жалѣть объ утратѣ и самаго ничтожнаго. Какъ же вы хотите, чтобъ я былъ равнодушенъ къ потерѣ лучшихъ, какими только когда-нибудь польстила мнѣ надежда!
-- Вы ужасный, безнравственный человѣкъ, сказала Вѣра Дмитріевна съ такимъ взоромъ, который могъ бы вскружить голову самому хладнокровному.
-- За что жь вы хотѣли уважать меня, какъ сами сказали сейчасъ же?
-- О нѣтъ, нѣтъ! Я отказываюсь. Но я хотѣла бы любить васъ какъ человѣка, съ которымъ время проходитъ невидимкою,-- никакъ не болѣе.
-- Принимаю приговоръ. Будемте пріятелями. Я буду сокращать для васъ дни моею, какъ вы говорите, любезностью; а вы... нѣтъ, нѣтъ! Я не хочу вашей дружбы съ условіями, которыя вы предписываете. Вы... скоро опять разсердились бы на меня -- говорю искренно. Даже и теперь -- я благословляю Мавру Даниловну, которая идетъ къ намъ, благословляю! прибавилъ онъ, вставая, и, бросивъ очень-вразумительный взглядъ на прекрасную хозяйку, пошелъ на встрѣчу дѣтямъ, которыя тотчасъ, какъ къ короткому знакомому, бросились ему на шею.
Говорятъ, будто-бы Вѣра Дмитріевна всегда обвиняла Ладошина въ развязкѣ этой сцены, которая, безъ его наговоровъ Илашеву, должна была, по ея мнѣнію, кончиться совсѣмъ-иначе. Какъ бы то ни было, но отношенія сосѣдей съ-тѣхъ-поръ очень перемѣнились. Илашевъ всегда воображалъ, что Вѣра Дмитріевна прочитъ его въ женихи себѣ, а онъ, съ своей стороны, все настойчивѣе и настойчивѣе искалъ случая -- опять полюбоваться магноліями въ бесѣдкѣ. Наконецъ, Вѣра Дмитріевна разсердилась не въ шутку; Илашевъ сказалъ: какъ хотите,-- и пересталъ ѣздить.
Это было въ то самое время, когда Сарапаевы возвратились изъ Украины, то-есть, за нѣсколько дней до кортоминскаго праздника.
VII.
Праздникъ въ деревнѣ! это не то, что городской балъ. Въ городѣ приготовляютъ наряды для одного вечера, и все тутъ; а здѣсь -- надобно пріѣхать по-крайней-мѣрѣ наканунѣ. Навѣрное можно полагать, что, кромѣ хозяевъ, въ домѣ будутъ уже и чужіе, что дѣлаетъ необходимымъ порядочный дорожной костюмъ. Потомъ вечернее платье не слишкомъ -- нарядное, но и не простое: въ это время съѣзжаются гости. Необходимы также вечернее деза-бильё, ночная кофточка, чепчикъ; потомъ, на другой день -- утренній нарядъ для церкви, другой для завтрака, третій для обѣда и наконецъ -- бальный. Какое обширное поле для воображенія! сколько вкуса, изящества, сколько знанія можетъ показать женщина въ этой серіи нарядовъ! Право, городскія красавицы могутъ нѣсколько позавидовать деревенскимъ. Представьте себѣ, на-примѣръ, послѣ ужина нѣсколько молодыхъ женщинъ, восемь, десять, собрались въ довольно-большой комнатѣ, гдѣ, однакожь, три, четыре кровати, не болѣе, изъ чего можно заключить, что многія изъ дамъ пришли изъ сосѣднихъ комнатъ. Посмотрите на эту картину: одна молодая женщина уже въ постели; ночной чепчикъ съ узенькою оборкою обнимаетъ хорошенькое личико, оживленное удовольствіемъ настоящей минуты и надеждою завтрашняго веселья; легкіе кисейные воланы окружаютъ грудь и плечи; противъ нея, на ея же кровати, двѣ или три молодыя женщины, также въ ночныхъ костюмахъ, блестящихъ только бѣлизною. Тамъ у туалета, хорошенькая блондинка, сидитъ въ большихъ креслахъ, закутанная, какъ въ облако, въ кисею и кружева и распустя длинную косу, которая переливается золотистыми волнами въ рукахъ горничной; у ногъ ея, на табуретѣ, черноглазая пріятельница ея, обвивъ голову пунцовымъ фуляромъ, изъ-подъ котораго выбѣгаютъ пряди черныхъ какъ смоль волосъ, сидитъ положа руки на ея колѣни и уставя на нее большіе черные глаза свои; далѣе, въ углу, другая группа не менѣе-граціозная. И вотъ, входитъ пожилая женщина, въ короткой бумазейной юбкѣ, въ тафтяномъ салопчикѣ, повязанная бѣлымъ платкомъ. Она смѣется надъ кисеею и кружевами дамъ, хвалитъ удобство своего полотнянаго платка... Слышите ли смѣхъ, разсказы, эти звонкіе голоса, сливающіеся въ громкомъ говорѣ? Это одно время, когда всѣ эти женщины кажутся друзьями, всѣ искренны и нецеремонны... Не напоминаютъ ли подобныя картины другія, болѣе роскошныя, расцвѣченныя солнцемъ востока, украшенныя его живыми, яркими красками?..