-- Ты такъ послушна? А теперь, въ угодность папеньки -- что ты сдѣлаешь?
Въ это время онѣ подошли къ окну, которое было поднято; Вѣра Дмитріевна сѣла; Анюта возлѣ нея.
-- Ахъ, вы опять объ этомъ! сказала она.
-- Вѣдь ты не дитя, Анюта, продолжала Вѣра Дмитріевна.-- Ты, конечно, очень-хорошо замѣтила, что Илашевъ только тобою и занятъ?
-- Маменькой гораздо-больше.
-- Маменькой! такъ это для тебя же. Извѣстно, если ищутъ въ дочери, то стараются нравиться матери. А у васъ это гораздо-нужнѣе, чѣмъ гдѣ-нибудь.
-- Право, мой ангелъ Вѣра Дмитревна, все это кажется мнѣ пустою мечтою. Повѣрьте мнѣ, ни папенька, ни Илашевъ не думаютъ обо мнѣ.
-- Тебѣ не вѣрится? Бѣдный Ладошинъ! А какъ онъ писалъ: "скажите только одно слово, и я готовъ летѣть хоть на край свѣта, чтобъ увидѣть васъ на одну минуту". Такъ, кажется?
-- Охъ!, что это! кажется, кто-то есть на балконѣ. Что-то зашумѣло подъ окномъ, сказала испуганная Анюта.
-- Никого нѣтъ; съ чего ты это взяла? и кому же быть? Неуже-ли твоему нѣжному Ладошину?
-- О! онъ не будетъ! въ этомъ я могу быть увѣрена. Онъ опять пробуетъ ружья.
-- А! ты на него сердишься? сказала Вѣра Дмитріевна, погрозивъ пальцемъ.-- Это не добрый знакъ для бѣднаго каммер-юнкера. не знаю, нужно или нѣтъ вашему каммер-юнкеру знать, что я думаю о Ладошинѣ; могу только увѣрить васъ, что самъ Ладошинъ былъ бы тѣмъ не очень-доволенъ.
-- Въ такомъ случаѣ, былъ бы доволенъ каммер-юнкеръ?
-- Не говорите мнѣ о немъ, мой ангелъ Вѣра Дмитревна, если только любите меня. Подумаетъ ли вашъ каммер-юнкеръ обо мнѣ, бѣдной провинціалкѣ!
-- Мой! почему же мой? Я ручаюсь, что онъ будетъ твой, если ты только сама этому не станешь противиться. Но я этого не думаю, потому-что ты благоразумна и поймешь свою пользу. Что же до Илашева -- я знаю, онъ очень занятъ тобою.
-- Ну, хорошо; а пока надобно идти плясать, сказала Анюта, и, бросивъ грустный взглядъ на прекрасную вдову, подала руку губернскому чиновнику, но въ ту же минуту вздрогнула: ей показалось, что на балконѣ, подъ самымъ окномъ, мелькнула человѣческая фигура и -- помечталось ей или нѣтъ, только эту человѣческую фигуру приняла она за Ладошина.
Возвратясь въ залу, Вѣра Дмитріевна опять нашла Софью Павловну, и возлѣ нея -- Илашева. Нѣкоторыя дамы начинали уже переглядываться, и шутя говорили, что петербургскій гость рѣшился, кажется, завладѣть на этотъ вечеръ всѣми уѣздными красавицами, такъ-что и сама степенная Софья Павловна...
-- Не ошибитесь, милая! замѣчала другая:-- у каммергера есть свои планы. Онъ, говорятъ, попросился въ Петербургѣ; имѣнье все въ долгу какъ въ шелку: такъ, полно, не нравится ли приданое анютино?
-- А, видно, слышалъ ладошинскую исторію и знаетъ, что надобно прежде подбиться къ матушкѣ, чтобъ добраться до дочки...
-- Кажется. Бѣдная дѣвушка! Такая кроткая и добрая...
А Софья Павловна и не подозрѣвала, что была предметомъ разговоровъ. Она была такъ счастлива! счастіе же имѣетъ свою повязку, какъ и любовь; да и было ли бы оно счастіемъ, еслибъ въ самыя первыя минуты очарованія душа, наполненная имъ, могла обращать тревожный взоръ вокругъ себя!
Послѣ ужина, между-тѣмъ, какъ собирали со стола и гости понемногу выбирались изъ гостиной, Софья Павловна стояла въ амбразурѣ балконной двери и играла вѣткою геліотропа, единственнаго остатка изъ букета живыхъ цвѣтовъ, подаренныхъ ей въ тотъ вечеръ Еленою Кортоминою. По залѣ ходили взадъ и впередъ разныя группы; нѣсколько дѣвицъ невдалекѣ уговаривались вмѣстѣ отправиться въ спальныя. Илашевъ, не спуская глазъ съ хорошенькаго личика Софьи Павловны, наклоненнаго къ цвѣтку, слѣдилъ за малѣйшимъ измѣненіемъ слабаго румянца, покрывавшаго ея щеки. Нѣсколько-поодаль, Вѣра Дмитріевна, окруженная толпою молодыхъ женщинъ, смѣялась съ ними отъ души, между-тѣмъ, какъ глаза ея постоянно искали небольшой группы въ амбразурѣ балконной двери. Казалось, душа ея была болѣе тамъ, чѣмъ въ разговорѣ, какъ-будто бы ей хотѣлось вслушаться въ каждое слово, уловить каждое измѣненіе голоса; по въ залѣ было шумно, и къ-тому же, въ-самомъ-дѣлѣ, было тутъ что слушать,
-- Вы не любите геліотроповъ?
-- Почему вы это думаете?
-- Вы такъ терзаете этотъ бѣдный цвѣтокъ.
-- Развѣ это называется терзать? Мнѣ кажется, геліотропы очень-рѣдки въ теперешнее время, и я смотрю на этотъ съ сожалѣніемъ: онъ такъ скоро завялъ, а другихъ скоро ли дождешься?
-- Вамъ жаль его?
-- Конечно; какъ все хорошее.
-- Я жалѣю только о томъ, чего возвратить нельзя; на-примѣръ, нынѣшній вечеръ...
-- Вы нашли его хорошимъ?
-- Хорошимъ? этого мало для меня.
-- Вы повторите то же, говоря въ Петербургѣ объ этомъ вечерѣ?