Можетъ-быть, вы вспомните разговоръ, который имѣла Вѣра Дмитріевна съ Анютою въ гостиной, на кортоминскомъ балѣ, и какъ Анютѣ, во время этого разговора, показалось, что она видѣла Ладошина на балконѣ близь окна, подъ которымъ она сидѣла съ Вѣрою Дмитріевною. Анюта не ошиблась: Ладошинъ дѣйствительно былъ на балконѣ и слышалъ весь разговоръ ея съ прекрасною вдовою. Онъ вышелъ на балконъ въ то самое время, когда онѣ входили въ комнату, и замѣтивъ, что молодыя женщины расположились поговорить, сталъ подъ окно, въ надеждѣ поймать какое-нибудь слово изъ ихъ разговора. Случай, а скорѣе сама Вѣра Дмитріевна, видѣвшая его на балконѣ прежде Анюты, благопріятствовала ему, потому-что она не замедлила сѣсть подъ то самое окно, подъ которымъ онъ находился. Онъ слышалъ снисходительные отзывы на его счетъ Вѣры Дмитріевны и легко понялъ, что она старается отдалить отъ него Анюту, уьѣривъ дѣвушку, что ее ожидаетъ такой женихъ, какъ Илашевъ. Ладошинъ былъ увѣренъ, что Вѣра Дмитріевна дѣйствуетъ такимъ-образомъ изъ ненависти къ нему, для того, чтобъ отнять у него счастіе, которое онъ почиталъ такъ близкимъ. Онъ не скрывалъ отъ себя, что такая женщина, какъ Вѣра Дмитріевна, вкравшись, какъ можно было видѣть изъ слышаннаго имъ разговора, въ довѣренность Анюты, легко могла вскружить голову молодой дѣвушки и заставить ее дѣлать, что она хотѣла. Это опасеніе подтверждалось самыми поступками Анюты, которая во весь день была очень-холодна съ Ладошинымъ, и самыми словами ея, когда она говорила съ Вѣрою Дмитріевною объ Илашевѣ. Ладошину показалось, что въ этихъ словахъ была какая-то грусть, какъ-будто Анюта желала, но боялась еще вѣрить обѣщаніямъ своего коварнаго друга. Но Ладошинъ былъ не такой человѣкъ, котораго можно было заставить отказаться отъ однажды-принятаго намѣренія единственно потому-что какой-нибудь вдовушкѣ вздумалось бы разстроить его свадьбу, а невѣстѣ закружиться отъ каммер-юнкера. Первое могло только подстрекнуть его дѣйствовать настойчивѣе, а послѣднее... любовь его была не такъ разборчива, чтобъ оскорбиться какою-нибудь минутной перемѣной въ дѣвушкѣ, за которою было по-крайней-мѣрѣ триста душъ въ степной губерніи. Къ-тому же, эта дѣвушка ему нравилась. Такъ что тутъ было думать? Женщина непостоянна и легкомысленна по своей природѣ, -- это онъ давно уже гдѣ-то вычиталъ и затвердилъ; такъ какъ же бы онъ сталъ требовать совершенства отъ Анюты? Вотъ иное дѣло, когда она будетъ его женою: ну, тогда онъ возьметъ свои мѣры...
Вамъ не нравится подобный образъ мыслей въ молодомъ человѣкѣ, въ женихѣ и влюбленномъ, какъ мы его видали? Что дѣлать! Мы разсказываемъ исторію молодаго человѣка, а не романическаго героя, и здѣсь особенно разсказываемъ не то, что говорилъ онъ, а что думалъ.
Одно безпокоило Владиміра Григорьевича -- Илашевъ. Какъ ни ясно казалось ему, что Вѣра Дмитріевна подставила здѣсь Илашева единственно для того, чтобъ отвлечь отъ него вниманіе Анюты, однако онъ не могъ быть покоенъ. Вѣдь онъ былъ же влюбленъ въ Анюту, а какой влюбленный не страшится и самой тѣни, на минуту скрывающей отъ глазъ его любезную? Да и вообще, кто же, стремясь къ чему-нибудь всей душою, не готовъ былъ принять за дѣйствительность самый легкій призракъ, угрожающій достиженію его желанія? "Кто же знаетъ" говорилъ Ладошинъ: "можетъ-быть, въ-самомъ-дѣлѣ тутъ есть что-нибудь похожее на правду. Анюта очень-недурна: развѣ не могла она понравиться? Ну, а если Илашевъ вздумаетъ за нею ухаживать -- чортъ возьми! это будетъ нехорошо."
Владиміръ Григорьевичъ былъ человѣкъ не очень-терпѣливый; онъ не любилъ неизвѣстности, а какъ мы сказали уже, что онъ былъ давно и дружески знакомъ съ Илашевымъ, то онъ и рѣшился ѣхать къ нему.
Теперь заглянемъ въ комнату, прихотливо-убранную и довольно-большую, гдѣ передъ пылающимъ каминомъ сидѣли Леонтій Андреевичъ Илашевъ и гость его. Между ними, на маленькомъ столикѣ, стояла на серебряномъ подносѣ бутылка съ пробкою, оправленною въ серебро и привѣшенною на такой же цѣпочкѣ, и два стакана, наполненные краснымъ виномъ, котораго колеръ чистыми рубиновыми просвѣтами показывалъ, что вино привезено не изъ губернскаго города. У ногъ ихъ дремала, пригрѣтая камелькомъ, прекрасная лягавая собака.
Все въ этой комнатѣ показывало, что она отдѣлана недавно и не для старобытнаго хозяина. Ни счетовъ, ни бутылей съ настойкою, ни старой конторки, на которой собраны въ кучку и веревочки, и пробки, и подпилокъ, и клещи; ни печальной наготы стѣнъ, ни даже течи съ окошекъ, безъ которой рѣдко стоитъ деревенскій домъ. Напротивъ, хорошенькіе обои съ золотыми багетками, на полу коверъ во всю комнату; красивый письменный столъ, подъ которымъ брошена барсовая кожа; покойные диваны, кресла, а на этажеркахъ, на столѣ, книгъ, журналовъ, чертежей хозяйственныхъ машинъ столько, что у инаго сосѣда сердце поворачивалось при входѣ въ этотъ кабинетъ и "не скопитъ денежки, какъ отцы" такъ и вертѣлось на языкѣ.