-- Какая дорога! Господи твоя воля! говорила Татьяна Васильевна.-- Отроду не видывала такой. Ну, ужь исправникъ! поблагодарю, какъ увижу. Вотъ извольте хлопотать за такихъ людей. Въ Бакаевѣ вздумали мостъ загородить: новый-де; не приказано ѣздить. Поѣхали въ объѣздъ да и завязили карету выше ступицы. Всей деревней насилу вытащили.
-- Что съ ними станешь дѣлать! сказалъ Петръ Алексѣевичъ: -- вездѣ мошенничество.
-- Ну, увижу правящаго губерніей, скажу: хороша, батюшка, дорожка у васъ въ губерніи. Новому губернатору будетъ на что порадоваться.
-- А мимка-то, бабушка, сказала Анюта, лаская хорошенькую мышеловку, которая покоилась на ея колѣняхъ:-- и ее растрясло, бабушка? Какъ она была дорогой?
-- Всю дорогу все смотрѣла въ окно, уставивъ глаза и навостривъ уши, точно знаетъ, мерзкая.
-- Мимка точно преумная собачка, тётушка, замѣтилъ Петръ Алексѣевичъ.-- Человѣкъ! что же чаю? да спросить, послали ли къ барынѣ.
-- Куда? зачѣмъ? развѣ Софьюшки нѣтъ дома?
-- Она поѣхала сегодня утромъ навѣстить Вѣру Дмитревну. Та нездорова.
-- Нездорова! Ахъ, Боже мой! слышишь, Мавра Даниловна? видно хуже стало? Я, батюшка, привезла къ вамъ съ собою полный мой штатъ, и Агаѳью Ивановну мою, тамъ въ бричкѣ ѣдетъ, и дѣвчонокъ, и вотъ Мавру Даниловну тоже. Она пріѣхала въ городъ, а я и удержала ее. Да что же это съ Вѣрой Дмитревной? Спаси ее Богъ!
-- Должно быть простуда; я не знаю, право.
-- Сохрани ее Господи! Отъ простуды не мудрено и горячку схватить. А у нея дѣти. Да зачѣмъ же ты, батюшка, послалъ за Софьюшкою? вѣдь она вѣрно поѣхала ночевать?
-- Это все равно, тётушка. Она никогда не простила бы, еслибъ мы къ ней не послали.
-- Да теперь ужь поздно; дорога же такая дурная.
-- Нѣтъ, тутъ только въ одномъ мѣстѣ дурно. А то все степь.
-- Нѣтъ, нѣтъ! Я не хочу. Анюта! бѣги, скажи, чтобъ не смѣла сегодня пріѣзжать. Я не приказываю. Такъ вели сказать: тётушка-де не приказала.
Анюта побѣжала.
Татьяна Васильевна опять начала:
-- Да есть ли докторъ у Вѣры Дмитревны? Я такъ люблю эту женщину. Вотъ ужь, можно сказать, примѣрная! Какая мать, какая хозяйка! Осталась вдовою въ ея лѣта, устроила дѣла и живетъ единственно для дѣтей. Вѣдь покойный оставилъ ей семьдесятъ тысячь одного партикулярнаго долга.
-- Я не думаю, тётушка, чтобъ на немъ былъ партикулярный долгъ. Одинъ казенный...
-- Что ты, батюшка! Я навѣрное знаю, болѣе семидесяти тысячь. Она все уплатила, да еще и дѣтямъ даетъ такое воспитаніе, что, право, на рѣдкость. Нѣтъ, признаюсь, я очень-рада, что Софыошка съ нею дружна. У ней есть чему понаучиться. Эта ужь не промотаетъ попустому. Да что ты, батюшка, не играешь? Садись, доигрывай. У васъ, кажется, партія начата. А мы съ Анютою пойдемъ. Я думаю, моя горенка не занята?
-- Всегда готова для васъ, тётушка.
-- Ну, такъ я пойду, отдохну. Переломало всю отъ этой дороги. А ты вели намъ чаю туда подать, Мавра Даниловна.
Петръ Алексѣевичъ подалъ руку тётушкѣ, и оба вышли. Мавра Даниловна проворно побѣжала въ дѣвичью.
Представьте же себѣ, какое дѣйствіе долженъ былъ произвести верховой, который прискакалъ въ деревню Вѣры Дмитріевны въ то самое время, когда пріятельницы, въ дружескомъ разговорѣ, сидѣли на диванѣ, въ той самой гостиной, гдѣ незадолго передъ тѣмъ мы видѣли Вѣру Дмитріевну съ Маврою Даниловною, и гдѣ недавно еще такъ часто сиживалъ общій знакомецъ нашъ, Илашевъ. Первыя минуты свиданія, даже и между друзьями, бываютъ часто принужденныя; разговоръ не вяжется, какъ-будто душа не имѣла силы вдругъ разорвать привычки дремать подъ свѣтскій говоръ, которую приняла въ бесѣдѣ съ посторонними. Но подъ вечеръ, когда нѣсколько часовъ никѣмъ-непрерываемаго разговора разбудятъ прошедшее, и сердце отворится для довѣренности, бесѣда становится живѣе, откровеннѣе. Это называется у французовъ переломить льдинку; здѣсь эта льдинка, по нѣкоторымъ причинамъ, была крѣпче обыкновенной. Но Вѣра Дмитріевна была такъ любезна, весела, мила, что льдинка наконецъ изломилась. Софья Павловна предалась очарованію, которое всегда умѣла на нее наводить прекрасная вдова; она слушала ее и втайнѣ упрекала себя, для чего не въ ея силахъ было платить полною довѣренностью за нѣжную дружбу этой очаровательной женщины. И въ это-то самое время вдругъ говорятъ: "тётушка пріѣхала и не приказала вамъ пріѣзжать".