Странное дѣло! только теперь онъ понялъ, что Софья Павловна была ему гораздо-дороже, чѣмъ онъ думалъ. Чѣмъ болѣе разсѣевалось первое впечатлѣніе, произведенное на него письмомъ князя, чѣмъ ровнѣе и тише началъ биться пульсъ его, тѣмъ яснѣе видѣлъ онъ, какъ глубоко врѣзалось въ сердце его чувство, которымъ онъ думалъ, можетъ-быть, шутить. Онъ видѣлъ, что ему тяжело будетъ разстаться съ милою провинціалкою, тяжело будетъ отвыкнуть каждую свободную минуту находить образъ ея въ своемъ воображеніи, тяжело отказаться отъ надежды... зачѣмъ же отъ надежды? скажемъ лучше, отъ тихаго счастія, съ которымъ онъ свыкся въ послѣднее время, счастія видѣть ее, ловить взоръ ея, который въ одно и тоже время и ищетъ и убѣгаетъ его, однимъ словомъ, брошеннымъ въ незначущій, общій разговоръ, поселять тревогу или радость въ этой послушной душѣ, знать, что его ждутъ, что считаютъ минуты его отсутствія, что издали еще завидятъ экипажъ его, ее первую привѣтствовать взоромъ и чувствовать трепетъ сердца при ея приближеніи, -- словомъ, счастія пожить на нѣсколько минутъ молодостью и для ея легкихъ бредней...
Болѣе всего тревожила Леонтья Андреевича мысль, что Софья Павловна узнала о его помолвкѣ. Подобное извѣстіе должно было привести въ ужасъ ея чистую, любящую душу. Онъ глубоко задумался; въ головѣ его тѣснилось много мыслей; вдругъ одна счастливая, какъ свѣтлая искра, мелькнула, и длинная цѣпь происшествій, легко, игриво развилась въ его воображеніи.-- Что же? сказалъ онъ:-- еще все можетъ уладиться, и даже къ лучшему. Только нужно уговорить Софью Павловну увидѣться со мною безъ свидѣтелей; обстоятельства вынуждаютъ подобную просьбу съ моей стороны: развѣ не должно искать возможности оправдаться?-- это будетъ не трудно, если только я увижу ее. Вѣдь я не зналъ ея, когда обязался словомъ съ княжною... а тамъ... письмо князя ничего не значитъ; развѣ не могутъ задержать меня дѣла службы, собственныя, наконецъ болѣзнь?..
Всего труднѣе будетъ уговорить Софью Павловну на это свиданіе, и какъ уговорить? гдѣ видѣть ее? Разумѣется, всего удобнѣе было бы ѣхать къ ней; но прошу покорно пріѣхать при тётушкѣ, и еще къ оскорбленной, въ душѣ оскорбленной провинціалкѣ, которая непремѣнно облечется солидностью и, въ чувствѣ своего достоинства, поставитъ себѣ за долгъ удалить всякую возможность не только объясненія, но и разговора! Да не будь и этого, есть ли средство сказать хотя два слова при тётушкѣ, которой присутствіе неотвратимо, какъ судьба, при Анютѣ,-- при какой-нибудь Маврѣ Даниловнѣ, которая высматриваетъ каждый шагъ хозяйки? Всего лучше -- писать. Оно опасно, но неизбѣжимо въ провинціи.
И онъ сѣлъ писать.
XX.
Ладошинъ возвратился изъ города въ тотъ самый день, когда Петръ Алексѣевичъ поѣхалъ на охоту, но возвратился уже очень-поздно вечеромъ. Его встрѣтили извѣстіемъ о пріѣздѣ Татьяны Васильевны, которая прислала къ нему нарочнаго просить повидаться съ нею. Подобное предложеніе совсѣмъ было непротивно Владиміру Григорьевичу, и онъ вѣрно отправился бы съ зарею въ Сергіевское, но съ нимъ пріѣхалъ изъ города исправникъ; а какъ господинъ-исправникъ особенно любилъ сливянку, которую превосходно дѣлала экономка Владиміра Григорьевича, то отпустить его безъ обѣда было невозможно. За то тотчасъ послѣ стола, къ крыльцу подали дроги исправника и за ними тарантасъ хозяина.
Татьяна Васильевна, по обыкновенію своему, сидѣла въ гостиной у круглаго стола, на которомъ лежали двѣ разсыпанныя колоды картъ. Татьяна Васильевна только-что окончила какой-то гранпасьянсъ, который, вѣроятно, вышелъ, потому-что она была весела и улыбалась препріятно. Ладошинъ въ креслахъ возлѣ нея. Анюта и Софья Павловна, по-прежнему,-- одна на диванѣ съ работою, другая за пяльцами. Мавра Даниловна съ чулкомъ у печки; у самыхъ дверей управляющій Татьяны Васильевны, едва держась на кончикѣ стула и вытянутый въ струнку.
-- Слышите, Савелій Яковлевичъ, говорила Татьяна Васильевна, обращаясь къ своему управляющему.-- Вотъ какъ хозяева-то! Греча вся обмолочена и ужь въ сусѣкахъ.
Управляющій всталъ.
-- Я ничего не скажу противъ Савелья Яковлевича, продолжала Татьяна Васильевна: -- но онъ слишкомъ-слабъ, а мужики такой народъ, что строгость съ ними необходима. Это лѣнтяи; дай имъ потачку, такъ они и своего не запашутъ... Садись, Савелій Яковлевичъ.
-- Вашему Савелью Яковлевичу хорошо, сказалъ Ладошинъ.-- Ему остается только исполнять ваши приказанія; вы сами все видите, все знаете.