Мы поздоровались с Петей как знакомые.
Команда: «Уничтожить листки!» Потом: «По местам!»
Все стали забираться в кабину аэроплана.
Вдруг Петя подошел ко мне и крепко обнял при всех. Мне от этого стало сразу очень хорошо, тепло и вместе с тем было неловко перед другими за то, что мне так повезло. Им не с кем было попрощаться… А у меня здесь – Петя!
Он взглянул мне в глаза и серьезно сказал:
– Смотри!
– Да уж ладно!
Я влезла в машину последней. Мотор уже ревел. По небу бегали лучи прожекторов.
Мы незаметно оторвались от земли.
Огней на аэродроме почти не было и город снизу лежал тоже притихший и затемненный. Шли мы больше двух часов между облаками, и когда появлялась земля, она была темная и неизвестная.
– Девушки! – вдруг всполошилась Настенька, – я забыла как на их языке называется Малая Медведица!
Несколько раз Петя через плечо смотрел на нас и улыбался мне. Он, конечно, волновался немного за меня, ну, а мне было уже смешно. Теперь, когда я в точности знала, что мне предстоит сделать, никакой тревоги не было.
Мы шли уже больше двух часов слепым полетом, когда самолет вдруг пошел на снижение.
На высоте две тысячи метров Петя обернулся и махнул рукой.
Надя выкарабкалась на крыло.
Снова Петя махнул рукой, и моя подруженька скользнула вниз, в темноту.
Опять набрали высоту.
И снова Петя обернулся и махнул рукой.
Очередь была за мной.
Я вышла на крыло.
Под ногами – черным-черно. И только около распределительной доски светилась лампочка, а сверху сияли большие чистые звезды.
Хорошо, что сегодня нет луны.
Мне было видно только крыло и кусок фюзеляжа. Быстрый воздух, несущийся навстречу, освежал лицо. Рука сжимала кольцо.
Снова летчик взмахнул рукой, и я прыгнула.
– Раз, два, три, четыре…
– Надо сделать небольшую затяжку. Камнем вниз, чтобы приземлиться у дороги… И чтобы с земли вдруг не заметили. «Восемь, девять, десять»…
До пятнадцати я не досчитала. Меня начало укладывать на спину, – и тогда я дернула за кольцо, на счете двенадцать.
Ну, дальше все как и при учебных прыжках! Через секунды две – толчок, точно остановка трамвая неумелым вагоновожатым, и купол парашюта распахнулся над головой. Я его не видела, но всем своим телом чувствовала, что он там, надо мной. И от этого было так хорошо, что я громко запела.
Потом помахала вверх рукой, но, конечно, меня с самолета уже не видели.
Села я на какие-то низкие и, к счастью, неколючие кусты. Но все-таки села очень точно.
Железнодорожная насыпь темнела шагах а пятидесяти от меня. Молодец Петя! Я помахала им вверх рукой еще раз. Так, для удовольствия, потому что я даже не знала, в какой они стороне.
Небо было облачное.
Внизу было тихо и сыровато от росы.
Я отцепила парашют, аккуратненько сложила его и спрятала под куст. Надо было заметить место, но вокруг рос мелкий кустарник, частый и однообразный, – ориентироваться было очень трудно.
Раздвигая кусты, я пошла прямо к полотну. По дороге вспугнула какую-то незнакомую птицу. Птенцы бестолково пищали в своем гнездышке. Прошла шагов сто и оглянулась на то место, где, по моему мнению, должен был находиться Амбур. Там, над самой землей, было немного светлее и на небе стояло какое-то бледное зарево. Мне показалось, что я даже вижу языки пламени.
Надо было действовать. Я распечатала сверток и уже готовилась положить на стыке рельсов патрон, как вдруг по рельсам застучали колеса. С громким воплем неслась но пути автодрезина.
Я отскочила в сторону и легла на землю.
Автодрезина пронеслась мимо меня. Она летела к городу и была полна вооруженными полицейскими. Они горланили свою гнусную песню. Так я в первый раз в жизни увидела вблизи, хотя и мельком, живых фашистов.
«Ладно, это последние полицейские проехали в город по этой дороге», – подумала я и решила продолжать работу.
Но когда я встала, чтобы подойти снова к рельсам, я почувствовала в ноге такую жестокую боль, что у меня помутилось в глазах. Я, оказывается, подвернула ногу у щиколотки.
Это, конечно, смешно: прыгнуть с двухкилометровой высоты и остаться невредимой, а отскочив всего на несколько шагов, вывихнуть ногу.
Больно было пошевелить ногой. Почти только на руках я подтянулась к полотну и заложила первый патрон.
«Сейчас нога распухнет и будет еще труднее, надо действовать скорее»…
И я поскакала со шпалы на шпалу на одной ноге, как мальчишки, когда играют в петушиный бой.
Метров через двести я заложила второй патрон и затем сошла с полотна и стала уходить по тропинке, которая должна была вывести меня на дорогу.