Фронт явно приближался. Население рабочего поселка давно привыкло к орудийной канонаде, к бесконечным самолетам. Завод и в трех километрах от него находящаяся текстильная фабрика давно были военизированы.
До границы было около пятидесяти километров. Перевести завод и фабрику в глубь страны было трудно, и в этом не представлялось большой надобности. Фашистское командование не предполагало, что военные действия так быстро развернутся именно на этой границе.
Не очень крупный машиностроительный завод, принадлежащий среднему фабриканту, на котором теперь производилось оружие, высился пятиэтажным корпусом над прудом. Стены его, обращенные к границе, давно были укреплены каменными перекрытиями. Широкий пруд являлся естественной преградой, которая усиливалась холмами.
Берг спешил в заводскую больничную кассу – единственное место, где могли общаться рабочие. Она занимала помещение на пятом этаже. Окно выходило на пруд. Берг считался инвалидом и ведал рабочей кассой. В помещении этой кассы был центр подготовки к восстанию.
Чтобы пройти в помещение кассы, нельзя было миновать цехов. Бергу неизбежно предстояла встреча с жандармами. Выхода не было, и, сдерживая раздражение и гнев (он был утомлен, простужен и потому особенно раздражителен), подавляя в себе ярость, с которой в последние дни ему все труднее было совладать, – Берг подошел к калитке заводского двора.
У калитки стоял Боб, старший сын Берга. Увидев отца, он несколько смутился. Берг нахмурился.
– Что ты тут делаешь?
Боб был семейным несчастьем старого революционера. Слишком рослый для своих шестнадцати лет, красивый, несомненно порочный, юноша был, как иногда казалось отцу, неисправим. Он уже давно без спроса ездил в город, где проводил время в кабаках, не стеснялся иногда возвращаться в поселок и пьяным.
– Что ты тут околачиваешься? – спросил Берг.
В самом деле: на заводе жандармы. Во дворе и у ворот усиленная военная охрана. Проезд перед заводом пуст. Что тут делать бездельнику Бобу?
Острая боль прошла в сердце Берга. Уж не совратили ли его мальчика жандармские бандиты? Новенький галстук, этот низкопробный намасленный клок волос, свисающий на лоб, руки в карманах. Неужели это его сын?
– Что ты тут делаешь?
Дальнейшие расспросы были бесцельны. Боб не скажет, для чего он тут стоит. Это было ясно. Правда, отец знал каждый шаг плохого сына. Мальчишка ждал здесь свою девушку из штамповочного цеха. Странную девушку, которая была старше Боба. Ей было девятнадцать лет, но она с непонятным женским благодушием не стеснялась состоять в подругах шестнадцатилетнего подростка.
– Уходи отсюда сейчас же!
Боб медленно направился к поселку.
Берг предъявил пропуск, прошел через замасленный, покрытый угольной пылью и ржавым железным хламом двор и поднялся по закопченной железной лестнице в цеха.
На заводе был переполох. Рабочие в течение полугодия успели привыкнуть к хозяйничанью на заводе жандармерии и контрразведки. Полковник Кочуба арестовал немало товарищей. Но в последнее время аресты усилились. Сегодня же было особенно тревожно на заводе. Цеха кишели шпиками и фашистскими гвардейцами. Только за последний месяц было больше тридцати жертв. Расстреливали за малейшее. Кочуба отрицал полурепрессии.
– Надо обижать так, чтобы обиженный не мог обидеться, – говорил он.
Это был его излюбленный афоризм. Под этим он понимал расстрел.
Попивая после арестов ликер в кабинете владельца завода, он, цинично усмехаясь, говорил, что этот афоризм принадлежит Макиавелли.
Сегодня аресты производились особенно цинично и нагло.
Бергу удалось пройти через сборочный цех, минуя Кочубу. Кочуба, оказывается, успел уже побывать в цехах и, как обычно, после трудов отдыхал в кабинете владельца завода.
В цеху еще оставалось достаточное количество полицейских, жандармов и шпиков.
Нужно было поскорее пройти наверх. Берг спешил, но все же ему шепнули, что арестованы и уведены четверо, а двоих Кочуба допрашивает сейчас в кабинете.
Среди четверых был Кроль. Берг почувствовал сильное сердцебиение. Подогнулись ноги. Как узнали про Кроля?
Кроль с другими товарищами только на-днях зарыл на берегу пруда сотню винтовок, спуская их по одной через водосточную трубу с третьего этажа, из приемочного зала. Операция удалась блестяще. Винтовки, одна за другой, бесшумно спускались по трубе в узкую яму, приготовленную заранее. Часовым в это время был член партии. Винтовки находились в яме в вертикальном положении, сверху прикрывались фанерой и поверх ее засыпались землей. В плане восстания было предусмотрено, какая именно группа бойцов в течение нескольких минут вооружится ими. Кроль был одним из тройки, производившей эту операцию. Неужели он раскрыт? Вряд ли он взят случайно. Хватит ли у него силы мужественно вынести избиения и пытки?