Он спешил домой. Ласточка зайдет к нему, если не могла быть на заводе. Она с группой товарищей следила за Кочубой и его головорезами. От ее наблюдений зависит многое.
Берг ощущал на душе какую-то муть. При всей, своей революционней стойкости он иногда смущался от мелочей. Вот эта женщина с ребенком на руках, жена рабочего. Сколько средневековой, темной энергии в выпяченных губах, сколько трусости, шкурной боязни за нищенское свое существование в грязной конурке среди полуголодных детей… Но дело не в ней. Сколько их еще, рабов, которых надо будить, учить, просвещать… Огромная работа предстоит!
Или вот скверик. Кто эти парочки, которые не отлипают от скамеек? Тоже молодые рабочие и работницы. Ведь они знают о предстоящем восстании. Не могут не знать. Ведь сотни их товарищей – разных партий, но единого антифашистского фронта – состоят в отрядах, знают, где хранится оружие, они готовы по первому зову вооружиться и ринуться в бой. А эти?..
По улице проскакал всадник. Вдруг задержался, точно в раздумья, повернул лошадь и поскакал обратно, поднимая пыль. Куда это он? И кто он?
Из церкви вышла группа вооруженных фашистских гвардейцев. Они прошли по направлению к кинематографу. Кто же остался в церкви? Знают ли об этом Виктор и другие, кому надлежит знать?
Что-то готовилось… Не будет ли эта ночь началом боя?
Вечер был теплый. С пруда несло приятной свежестью. Бергу хотелось побродить. Но было не до этого.
Недалеко от дома он встретил Боба. Боб явно шел к нему навстречу. В движениях сына было что-то ему несвойственное – серьезность, напряженность. Отца он поджидал на противоположной стороне от дома и поманил его рукой.
– Вот что, отец, – сказал он, – не иди домой. Дома у нас поджидает тебя Толстяк с тремя неизвестными. Один из них две-три минуты беседовал с Анной, когда она выходила с завода, а другой стоял за углом, когда проезжал Кочуба… Из машины Кочубы выскочил штатский и в течение полуминуты у них тоже был разговор…
Боб был очень взволнован. Бергу показалось, что шестнадцатилетний мальчик повзрослел в несколько минут. Он стал как-то выше, решительнее, иное выражение лица, как показалось отцу, появилось у него.
– Папа, – сказал он, и губы у него задрожали, – я знаю, что готовится восстание. Об этом говорят все. Я хочу, чтобы оно было победным. Я знаю, что оно будет таким, но я боюсь за тебя. Толстяк – шпион, и Анна (он нагнул голову и сурово молчал с полминуты)… и Анна… тоже. Какие люди!.. Она встречалась со мной… Она просила меня, чтобы я пригласил ее к нам, чтобы я рассказывал о тебе… Теперь я все понимаю… Почему она разговаривала с одним из тех, кто сидит с Толстяком?.. Я не пущу тебя домой.
Берг хотел обнять и крепко прижать к себе сына, но он не сделал этого. Невольно он обидел его. Он спросил:
– А не злишься ли ты на нее за то, что она, может быть, плохо относилась к тебе? Я видел тебя, когда ты, как дурак, поджидал ее. Может быть, ты по злобе?..
…Знакомый взгляд! Так смотрела мать Боба, когда Берг чем-либо обижал ее, когда ею овладевал гнев, когда возмущение делало ее немой. Боб тоже сначала ничего не сказал, но потом все же добавил:
– Нет… Она звала меня. Я удивлялся. Ведь она старше меня. Я стеснялся встречаться с ней, но она, она настаивала. Теперь я понимаю, для чего ей это нужно было. Какие люди!.. Я тебя не пущу домой. Уходи, отец. Пошли людей, а я встречу Анну. Ее тоже нужно взять.
Берг окольным путем, через овраг и берег пруда, вернулся к Виктору.
– Странные дела, – сказал он и передал сообщение сына.
Виктор был явно встревожен.
– Да, очень неладные. – Виктор помолчал несколько секунд и тихо сказал: – Ласточка убита. Как только ты ушел, мне об этом сообщил Зигмунд. Ее задушили, привязав к дереву тут недалеко, в парке. Она еще стоит с проволокой на шее, туго привинченная к дереву… Проклятые убийцы! Надо сегодня же начать, Берг.
– А теперь, – сказал Берг, – они хотят то же самое сделать со мной. Толстяк с тремя бандитами ждет меня дома… Боб… Родной сын мой!.. – вырвалось у него.
– Надо немедленно захватить Толстяка с бандой, – сказал Виктор и позвонил. – Они действуют пока тихо, вылавливая нас по одному. Назавтра на заводе назначено собрание. Будут выступать фашисты… Сам Лаке изволит приехать… Они хотят нас втянуть в дискуссию и там же забрать, а некоторых переловить сегодня… Шпики после отъезда Кочубы разгуливали здесь по парку. Погода не очень располагает к прогулкам. Очевидно, им сообщили про оружие. Надо действовать, Берг. Я уже мобилизовал первый и второй отряды. Не возражаешь?