Четвертый и пятый отряды находились в запасе, охраняя все подступы к поселку и заводу. Ни один случайный человек в город не был пропущен. Двести рабочих-снайперов расположились на удобных местах вокруг поселка и завода.
Отряд текстильщиков и текстильщиц охранял железнодорожный путь, разобрав во многих местах шпалы и рельсы. Он же окружил три батареи артиллерии, расположенной в двух километрах от поселка, – произошел горячий бой, в котором огромный героизм проявили женщины-текстильщицы. Орудия были отняты у артиллеристов и перевезены в поселок.
Семьдесят пять лучших агитаторов в полночь вышли и выехали по направлению к городу с целью преградить путь войскам, которые, несомненно, пойдут на восставший рабочий городок. Горячее революционное слово на многих и многих окажет должное влияние.
Боб вместе с другими строил баррикады и заполнял мешки песком. Однако он два раза отлучался. Открыто и крадучись, иногда под пулями, приближался он к небольшому дере-вяниому дому, стоявшему на окраине поселка. Там жила Анна. Он упросил нескольких бойцов первого отряда пойти с ним в этот дом и осмотреть его. Его просьба была исполнена. В комнате Анны было оружие, были полицейские значки, фашистские бланки. Анны не было. Боб обежал все места, где она могла бы быть, но ее нигде не было. Ее настоящее пребывание было связано с совсем иными местами, о которых не знал Боб.
Это была великая ночь! Чего только не узнал Боб за ее трепетные часы! Столь многое-многое стало ему ясно!
Недалеко от холма, мимо которого пробегал Боб, какой-то человек горячо убеждал другого, сидящего на лошади:
– Немедленно скачи в батальон! Кочуба тебе приказывает. Телефон прерван. Скачи прямо в батальон. Пускай идут сюда. Я тебе передаю личный приказ Кочубы. Слышишь?! Он думал, что можно будет вызвать войска по телефону, но телефон прерван.
Боб понесся к Виктору. Оказывается, Кочуба здесь!
Но Виктор знал об этом, улыбнулся и поцеловал Боба.
Кочуба сделал вид, что уехал на автомобиле. Для этого он так медленно проезжал по освещенным местам поселка. Но медленное движение машины ему нужно было и для другого. В густой тени он вышел из машины, и его «заменил» похожий на него охранник. Виктору это было известно. Рабочие хорошо следили за Кочубой. Кочуба находился в церкви, и церковь охранялась надежными рабочими-бойцами.
Было много неожиданного в эту ночь. Какие-то предатели подожгли лавку. На заводе потух свет в двух цехах, и оттуда кто-то стрелял по лестницам, по главным артериям завода. Очевидно, завод не был до конца очищен от фашистов. Из одного окна было выброшено орудие. Раздавались неожиданные гудки.
Винная лавка была разграблена. Неведомые люди раздавали бойцам водку. Одну группу пьяниц пришлось долго убеждать вернуть несколько десятков бутылок.
Наконец, пришло время заняться Кочубой! Фантазия его не была особенно богата. Искать его пришлось не долго. Он находился в поселочной церкви, притаившись в одной из ниш. Охранявшие его фашисты и жандармы были перебиты. Он метался по церкви, но никуда не мог уйти. Он ждал помощи из города, но был найден раньше, чем успел составить хоть сколько-нибудь связный план своей защиты. Он раскрыл рот и не мог произнести ни слова.
На рассвете его приведи в помещение больничной кассы, куда он давно собирался и с которой грозил расправиться одной из первых.
Берг позвонил Виктору, приглашая его прийти посмотреть на Кочубу. Виктор ответил, что занят.
Начинался первый день победы. Предстояло еще много работы, чтобы укрепить ее. Нужно было всесторонне укрепить завод, окончательно уничтожить провокаторов и изолировать малодушных.
Нужно было позаботиться о серьезной помощи раненым, об организации продвижения резервных боевых рабочих частей на фронт, в тыл фашистским войскам, о захвате аэродрома, расположенного в шести километрах от завода, о воздушной защите завода от возможной расправы с воздуха, о подготовке посадочных площадок, об организации продовольствия, о прочной защите революционного порядка в рабочем городке до прихода красных. Работы было много, и Виктор сказал Бергу:
– Поговори с ним сам.
И Берг, усталый, взволнованный, но менее гневный и нервный, чем всегда, ибо он твердо верил в победу, сказал Кочубе:
– Вот что, господин полковник, по-видимому, придется нам вас обидеть по вашему способу: обидеть так, чтобы вы не могли обидеться.
И он отдал распоряжение о передаче жандарма революционному трибуналу. Затем Берг вышел на верхнюю площадку лестницы и забрался на крышу завода.