Затем, под бдительными взглядами подъездных старушек, они прошли вдоль всего дома и поднялись на четвертый этаж.
Пока Валерия задержалась перед зеркалом в коридоре, Юрий метнулся на кухню и успел сделать две ходки от кухни до зала и обратно.
На журнальном столике в мгновение ока появились бутерброды с икрой, сырная нарезка и конфеты. В высоком подсвечнике вспыхнули две свечки.
– Где можно руки помыть, – осведомилась Лера, войдя в комнату.
– Ванная комната назад и направо по коридору, – раздался с кухни голос Юрия.
– Опять есть? – Лера взглянула на накрытый стол.
– Опять пить, – поправил ее Юрий, появляясь с кухни с бутылкой шампанского.
Девушка вздохнула и, покорно кивнув головой, проследовала в ванную комнату.
– Чем помочь? – помыв руки, Лера заглянула на кухню, где Юрий доставал из холодильника тарелку с мясной нарезкой.
– Нет, спасибо, я все сам.
– Можно тогда посмотреть, как ты живешь?
– Да, да, конечно. Чувствуй себя как дома.
– Оо! – Донеслось до него из спальни, куда заглянула Лера.
– Что там? – он отвлекся от расстановки тарелок и поднял голову. В ответ ему было молчание.
– Лера, ты что там такого увидела? – повторил вопрос Юрий, лихорадочно соображая, не оставил ли чего лишнего на спинках стульев, или на кровати.
Вместо ответа в дверях спальни появилась Лера, прижимая к груди старого плюшевого мишку.
– Мишка дремлет на твоей подушке, – произнесла она удивленным голосом, протягивая ему игрушку, –Это твой? –Ее голос заметно дрожал.
– Да, – кивнул Юрий, – Мой любимый и старинный друг, – и снова занялся сервировкой. Но наступившая тишина вновь заставила его поднять голову. Лера стояла, прижимая мишку к себе, напряженная будто струна. В ее глазах стояли слезы.
– Лера ты что? Что случилось?
– Как ты сейчас сказал?
–Что?
– Ну я сказала, Мишка дремлет на твоей подушке, а ты продолжил?
– Мой любимый и старинный друг, – повторил озадаченно Юрий, –это стихотворение такое детское, а в чем дело?
– Детское? – с каким-то разочарованием переспросила Валерия. – Дело в том, что у меня, когда я была совсем маленькая, был в точности такой мишка, и мне мама на ночь читала это стихотворение. Я всегда думала, что это какое-то особенное стихотворение, потому что ни в садике, ни в школе никто его не знал. И оно именно про моего мишку, понимаешь? А ты, выходит, его, знаешь.
– Мне тоже в детстве папа читал эти стихи, – признался Юрий, – и я тоже всегда думал, что это стихотворение именно про моего мишку.
Лера понимающе кивнула ему головой, – Наверное все дети так думают.
– Тем более, – продолжил Юрий, – что там именно мой мишка и был нарисован.
– А у тебя, случайно, этой книжки не осталось? – с надеждой спросила Валерия.
– Какой книжки?
– Ну, со стихами про Мишку.
– Да это и не книжка была, а старая тетрадь со стихами. В ней, похоже, только одно детское стихотворение и было. А рисунок вообще был нарисован простым карандашом. И подпись еще была: маленькому мальчику… и что-то там еще.
По мере того, как Юрий произносил эту речь, глаза Валерии опять наполнились слезами.
– А эта тетрадь?
– Что?
– Она у тебя осталась?
– Кажется на антресолях где-то лежит, – пожал плечами Юрий, если не выбросили, – А тебе зачем?
– Я тебе потом объясню. А можно попросить ее найти?
– Прямо сейчас?
– Ага. Прямо сейчас. . . Если можно.
– Да можно, – оставив тарелки, Юрий проследовал в кухню за табуреткой.
Выйдя с табуреткой в коридор, Юрий поставил ее под двустворчатой антресолью, находящейся над входной дверью. Лера стояла внизу за его спиной, внимательно следя за всеми движениями. Отодвинув пару коробок, он извлек на свет черный полиэтиленовый пакет доверху набитый старыми документами.
– Если и есть, то только тут. Подержи, пожалуйста, – он протянул пакет гостье, а затем, закрыв дверки антресоли легко соскочил с табуретки, – Пойдем назад в комнату смотреть.
Вывалив прямо посреди комнаты на пол документы, среди старых паспортов бытовой техники, оплаченных квитанций, студенческих тетрадей и прочих таких же «ценных» бумаг Юрий почти тотчас же наткнулся на небольшую, в жесткой картонной обложке, зеленую тетрадь. Стряхнув с нее ладонью пыль, он для лучшей очистки подул на тетрадь с двух сторон и передал Валерии.
– Держи.
– Это она?
– Она, – подтвердил Юрий, начиная засовывать оставшиеся документы обратно в пакет. – Ну, что не открываешь?
– Боюсь.
– Чего?
– Ничего. – Валерия взяла себя в руки и открыла тетрадь. Она лишь едва успела взглянуть на первую страницу, как из ее глаз брызнули слезы.