– Давай стол подвинем на середину, – Лера поставила завернутый портрет на диван и указала рукой на стоявший в углу массивный круглый стол с толстыми квадратными ножками. Ухватившись за края, ребята выволокли стол из угла и поставили на середину комнаты, прямо под хрустальной люстрой.
– Ты пока продукты доставай, я сейчас мигом, Лера метнулась в соседнюю комнату и появилась с деревянным мольбертом в одной руке и скатертью в другой. Дедушка молча наблюдал за суетой, стоя в дверях гостиной. Лера водрузила по-прежнему завернутую картину на мольберт, ловко застелила стол темно-зеленой скатертью и полезла в сервант за тарелками.
– Дедуля, не стой на ходу, садись, посиди.
Владимир Викторович, тяжело опираясь на трость, направился к высокому мягкому креслу, чтобы не мешать активным приготовлениям.
– У нас уж с ней традиция, – обратился он к Юрию. – Как что напишет, несет мне на просмотр. Только сразу не показывает. Говорит, сначала нужно посидеть за столом, подкрепиться и поговорить о чем-то отвлеченном, чтобы, значит, всю суету от себя откинуть, ну а уж потом разворачивает. И мы смотрим и чай пьем и опять говорим.
Юрий кивнул, выкладывая, между тем, на стол содержимое пакетов.
– Вот это картина ее, – Владимир Викторович указал тростью на висевшую на стене картину с изображением старого города. – И вот эта с цветами…
– Ну все, садимся, – прервала Лера импровизированную экскурсию, – все готово. Она подала всем пример и присела на лакированный деревянный стул, который при этом жалобно скрипнул.
Юрий открыл бутылку сухого красного вина и разлил по бокалам.
– Ну, за тебя, внучка, – Владимир Викторович поднял бокал и чуть пригубил его содержимое, – за твое дело. За твою удачу.
– И за тебя, Дедуля. Спасибо, что ты у меня есть.
– Это тебе спасибо, – возразил Дед. – Может благодаря тебе и живу до сих пор. А для кого мне еще жить? – обратился он к Юрию. – Одна она у меня, отрада.
– Дедуля!
– Все, все.
Дальше ели молча.
Затем Лера унесла грязную посуду и приготовила все к чаю. Все ждали главного действия – показа картины. Владимир Викторович откинулся на спинку стула и указал рукой как-бы подталкивая внучку, по направлению к мольберту, – Давай, не томи уже.
Лера подошла к картине, чтобы развернуть холст и словно спохватившись, порывисто обернулась, – Дедуля, ты только не волнуйся. Хорошо?
– Давай, давай. Чай не впервой, – подбодрил ее Владимир Викторович нетерпеливым жестом. – Разворачивай.
Пока Лера разворачивала картину, Юрий наблюдал за дедушкой. Тот тоже старался до срока не смотреть на творение внучки, собирая со стола крошки, и переставляя с места на место чайную чашку.
– Вот, смотрите, – Лера шагнула в сторону, открывая взорам свое произведение.
Несколько секунд Владимир Викторович взирал на портрет просто вбирая в себя общие впечатления: цвет, позу, выразительность силуэта, композицию, не особенно задумываясь, кто изображен на портрете. Но когда он взглянул в голубые, чуть с грустинкой, глаза своей дочери, он сначала подался вперед, пытаясь привстать, а затем вновь откинулся на спинку стула. Его старческая рука вытянулась по направлению к портрету, словно желая прикоснуться к таким знакомым, таким дорогим чертам, но затем тяжелая ладонь прикрыла глаза, и Юрий увидел, как из-под нее выкатилась блестящая слеза.
– Дедуля, тебе плохо? – Лера отбросила скомканную в комок белую ткань, которой была укрыта картина, и которую она до сих пор теребила в руках, и бросилась к старику.
Тот отрицательно покачал головой, не отнимая ладони от лица. Затем он нашел в себе силы и вновь взглянул на портрет.
– Как же так? Откуда? Как ты смогла? – Владимир Викторович, забыв про трость, поднялся со стула и опершись на локоть внучки, тяжело ступая, направился к картине.
Сашенька. Моя Сашенька. Он нежно провел двумя пальцами по щеке дочери. Затем поднес пальцы к своим губам, и, поцеловав, приложил к губам дочери.
– Дедуля, тебе правда хорошо?
Тот, не отрывая взгляда от портрета, кивнул, но затем устремил заплаканные глаза к Саше, – Но как? Как такое возможно? Ведь столько лет…
Саша кивнула Юрию, и они вдвоем усадили Владимира Викторовича в кресло.
Затем она села рядом с креслом прямо на пол и прижалась к ногам деда, а тот машинально гладил ее по голове, не сводя взгляда от лица давно ушедшей дочери.
– Это Юрию спасибо нужно сказать. Юра, что же ты сидишь, доставай фотографии.
Юрий рванулся к пакету и достал из него пачку снимков, которые они скопировали специально для этого случая.