Придя на работу, Андрей Владимирович застал Марию Ивановну стоящей у дверей его кабинета в позе фотографа, рассматривающего фотомодель на матовом стекле своей старинной камеры. Согнув спину и припав глазом к замочной скважине, широко расставленными руками она опиралась на дверь и часть стены. Увидев краем глаза вошедшего в холл Андрея Владимировича, она оторвалась от своего занятия, и, указывая на дверь скрюченным пальцем, доложила
– Заперлася, вот ведь заноза. Хотела я ее урезонить, так она вытолкнула меня и заперлася.
Андрей Владимирович, не теряя времени на расспросы тети Маши, подошел к двери и настойчиво постучал.
– Стучите сколько угодно, – услышал он из-за двери Сашин голос, – Все равно, пока все не доделаю, не открою.
– Саша, откройте, это я.
– Андрей Владимирович? Я сейчас.
Послышалось легкое скользящее шуршание бумажного дождя, завершившееся громовым раскатом упавших папок. – Ой, – донесся до ожидавших под дверью, испуганный голос.
– Саша, что у вас там?
– Ничего, ничего, уже открываю, – в двери повернулся ключ. Дверь открылась, и на пороге возникла Саша в синей коротенькой юбочке и голубой с короткими рукавами футболке. Вид у нее был самый, что ни на есть рабочий. В руке она держала тетрадь, сплошь испещренную пометками, а за ухом, словно индейское перо торчал карандаш.
– Батюшки святы, вы только полюбуйтесь, какой она тут шалман устроила. Мне же за выходные все это не вывезти, – запричитала Мария Ивановна, заглядывая через порог кабинета.
– Не волнуйтесь, Мария Ивановна, – наставительно успокаивающе произнесла Саша, – Ничего вам вывозить не придется. Вот я закончу папки разбирать, и сама весь мусор вынесу, и пыль протру, и полы вымою.
Мария Ивановна только недоверчиво покачала головой.
Андрей Владимирович, отстранив сторожа, вошел в комнату, и, закрывая за собой дверь, шепнул ошарашенной от такого беспорядка Марии Ивановне, оставляя ее в холле – Не волнуйтесь, мы сейчас во всем разберемся, – он плотно прикрыл дверь и обернулся.
Прямо посередине комнаты, на полу бумажным Эверестом громоздились папки, еще вчера захламлявшие его рабочий стол и часть шкафов. Некоторые из них были наполнены бумагами, некоторые были пусты. Вокруг этого Эвереста сплошным снежным покрывалом рассыпались отдельные бумажные листы. Не дожидаясь реакции директора на увиденное, Александра, как ни в чем не бывало, уселась прямо на пол посреди этого хаоса, подогнула под себя ноги, и, нагнувшись, достала очередную бумажку из огромной кучи. Повертев ее в руках, она, повернувшись, отложила ее за спину сзади себя в одну из нескольких небольших аккуратных стопок, которые Андрей Владимирович поначалу не заметил, и, вынув карандаш из-за уха, что-то чиркнула у себя в блокноте. Затем, вернув карандаш на место, она взяла вторую бумажку и процесс повторился.
– Ну и как это понимать? – Андрей Владимирович обвел руками комнату.
– Что? – Александра подняла на него затуманенные работой глаза. – Ах это? – она указала на кучу бумаг, – Работаем.
– А на столе это нельзя было сделать? Надо обязательно на полу, – осведомился Андрей Владимирович.
– Можно, просто ответила Саша, – Но, было бы дольше. На полу – удобнее. А так все равно же никого нет, – она с удивлением посмотрела на директора, явно не понимая, чего он от нее хочет.
– Ну, будем надеяться, что к тому моменту, когда все придут, этого ничего уже не будет? – Андрей Владимирович обвел взглядом россыпи документов.
– Да, да, конечно.
– Ну хорошо. Будем считать, что инспекционная миссия выполнена, работа движется в нужном направлении, есть отдельные недостатки, но к понедельнику тут будет идеальный порядок, – он вопросительно посмотрел на Александру, и та, продолжая заниматься бумагами, кивнула ему в ответ, – И, если у тебя нет вопросов, я могу продолжить свой отдых, – резюмировал Андрей Владимирович.
– Ага. Конечно идите, – но вдруг что-то вспомнив, Александра повернулась к уже разложенным стопкам, и извлекла из-под одной из них небольшую зеленую тетрадь. – Андрей Владимирович, это, наверное, ваше личное?
– Что это? – Андрей Владимирович протянул руку.
– Стихи.
– Стихи? – Углов взял из Сашиных рук тетрадь. Это была небольшая тетрадь в жесткой картонной обложке зеленого цвета. Обложка имела фактуру крокодиловой кожи, и от этого тетрадь больше походила не на тетрадь, а на старинную колдовскую книгу. Открыв ее, он обнаружил внутри современный пружинный переплет, состоящий из четырех стальных колечек, в которые были вставлены отдельные, разлинованные темно-зеленой клеткой, листы. – Действительно стихи, – Андрей Владимирович не спеша перелистал страницы, испещренные ровным, бегущим, явно мужским, почерком. Некоторые странички были пусты, словно еще ожидали своей очереди, чтобы впитать в себя пока, наверное, не пережитые чувства и переживания. – Но почему ты решила, что это мои стихи?